— Реально,- подумав, сказал Харлей. Наполеоновские планы нового приятеля его не удивили: Харлей не раз общался с теми, кто мыслит масштабами миллионов. И долларов, и людей.- Офицерам и тем жрать нечего,- заметил он.- А о солдатиках и речи нет.
Морри не очень понял, почему так. Если князь не заботится о воинах, если ему нечем кормить дружину, почему тогда дружина не уйдет к другому князю? Впрочем, это можно узнать позже. А сейчас такое положение только упрощает задачу. Но оставалось еще одно дело. И дело это следовало обговорить, пока Морри-алчущий наслаждается предвкушением будущего.
— Харлей,- сказал Морри.- Ты мне поможешь?
— Смотря чем,- дипломатично отозвался союзник.
Морри объяснил чем.
— Без проблем,- кивнул Харлей.- Сколько их?
— Если все соберутся вместе — семеро. Они опасны,- предупредил Морри.
— Что, крутая «крыша»?
Морри удивился, восстановил в памяти крышу Стежнева дома, решил, что крыша — обычная, и сказал:
— Нет. Но они очень сильны.
— Насколько? — поинтересовался его союзник.- Один — за десятерых? — и ухмыльнулся.
— Примерно.
— Без проблем. Поставлю на колесо полторы сотни мэнов. Давненько мы не веселились. Да еще за городом. Оттянемся в полный рост. Будь спок, Сатана, послезавтра притащим тебе всех семерых в красной обертке.
— Завтра,- сказал Морри.
— Нет,- Харлей мотнул головой.- На часы глянь: третий час ночи. Завтра к вечеру я только-только братву соберу. Сам же сказал: народу много надо. А то давай прямо сейчас махнем, Сатана? — Харлей оживился.- Этих возьмем,- кивнул на осоловевших от пива приятелей.- Еще пару-тройку подниму. Махнем?
— Нет,- отрезал Морри.- Мне туда нельзя.- (Морри-алчущему это может не понравиться.) — Пусть будет послезавтра.
Глава двенадцатая
Ведун неподвижными глазами глядел на тощий огонек. К стенкам выпитой чащи пристали черные крошки. Неподалеку от избенки кому-то кричала сова.
Ведун глядел на огонек, но огонька не видел. А видел он зыбкую тропку, вьюном пробиравшуюся сквозь мертвую чащу…
Ведун бежал по тропе. Не быстро, но проворно. По-волчьи. Долго бежал.
Не быстро, но проворно. По-волчьи. Долго бежал. Покуда не скумекал: три века беги — не добежишь. Тогда остановился. Не сел, не прислонился к одному из обросших омелой стволов. Нельзя. Земля — мертвая. И деревья — мертвые. И омела — тоже мертвая. Страх пробил, как копье — утробу.
«Я — Бурый!»
Вспомнил — и враз почуял, как заворочалась внутри звериная налитая сила.
— Я — Бурый! — рявкнул он в голос и взрыл сапогом черную землю.
Чавкнуло. В ямке извивались белые короткие черви. И извиваясь, проворно вбуравливались вглубь. Прятались. А сама ямка быстро заполнялась коричневой жижей.
— А-а-а-р-р! — зарычал Бурый, встал на четвереньки и принялся рыть. Жирные гнилые комья падали за спиной, разбивались, черви расползались склизким шевелящимся ковром.
Яма углублялась. Быстро. А когда земля лопнула, Бурый увидел…
* * *
Елена оставила Стежневу «Ниву» на стоянке у Кириллова офиса, подняла руку. Первая же машина остановилась.
— Вам куда, девушки?
Елена кивнула Карине, и та назвала адрес. Поездка заняла минут десять, но Елена попросила водителя подождать еще пару минут, пока Карина вошла в подъезд, поднялась наверх, позвонила. Елена Генриховна следила за ней, ловила эмоции. Если что-то пойдет не так — всегда можно вмешаться. Не пришлось. Радостный всплеск, когда открылась дверь. Елена даже слегка позавидовала: ей бы так.
— Ну что, поехали? — не вытерпел водитель.
Елена Генриховна мазнула его ослепительным взглядом:
— Что?
Мужчина сглотнул слюну.
— Поедем или подождем? — проговорил он, выдавив из себя подобие улыбки.
Приятный мужчина, воспитанный и с чувством собственного достоинства. И пахнет приятно.
Елена Генриховна наклонилась вперед, потрепала его по затылку:
— Поедем, дружок. Пообедаем. Знаешь рядом ресторан поприличней? Или на Невский отправимся?
— Можно здесь.- Водитель еще раз сглотнул.- Я угощаю.
Елена Генриховна засмеялась:
— Договорились. Держи.- Она протянула ему сотенную.
— Не понял?
— Ты же нас подвез, верно?
Водитель подумал немного и сотенную взял.
— Меня зовут Дима,- сказал он.- А вас?
— Катя,- ответила Елена Генриховна, и водитель сразу заулыбался.
«Попала,- подумала она.- Бедный маленький… ослик».
Машина тронулась, Елена Генриховна откинулась на спинку, вздохнула.
«Я должна набраться сил,- сказала она сама себе, словно оправдываясь.- Времени почти не осталось…»
* * *
Князь был стар. Стар и тяжел. Но еще крепок. Он поднимался по лестнице, и деревянные ступени скрипели под тяжестью облаченного в броню тела, скрипели и прогибались. Князю очень хотелось взяться за поручень, но не хотел показывать слабость.
Ругай ждал. Тоже старый и большой. Князь доверял ему. А Ругай…
Князь поднялся, остановился, переводя дыхание и уперев мрачный взгляд в изрезанное морщинами лицо. Они были вдвоем. Воины остались внизу. Князь так приказал.
— Господин… — Губы Ругая дрожали.
Они были вдвоем. Воины остались внизу. Князь так приказал.
— Господин… — Губы Ругая дрожали.- Господин, я…
Князь смотрел. И под его взглядом Ругай выпрямился, губы перестали дрожать.
— Убей меня, господин! Моя вина!