Съел три ложки и отодвинул тарелку.
— Не вкусно?
— Вкусно. Спасибо, сыт. Кипяточку налей.
— Где ты теперь? — спросил я осторожно.
— Теперь тут! — улыбается.
— А жил где?
— В разных местах.
— А едешь откуда?
— Издалека.
Теперь уже и я засмеялся. Сермаль есть Сермаль. Пришел, как смысл жизни.
Пришел, как смысл жизни. Только зачем?
— Зачем? — спросил я вслух. Сермаль поставил чашку, поглядел на нее внимательно. Потом — на меня.
— Он позвал.
— Кто?
— Город.
— Как?..- Я даже подавился от неожиданности, закашлялся. Комочки каши полетели на стол.- Ты же говорил: он — враг!
— Был. И есть. Но ему теперь туго. Тогда-то он меня выгнал… Или отпустил. Меня и вас. Может, чуял что… А теперь вот позвал.
— Ты же говорил: он — смерть?
«Сказать про остальных?» — я уже открыл рот… И по глазам понял: знает.
— Смерть,- согласился Сермаль.- И сейчас не лучше. Хуже.
— Так зачем ты приехал? — удивился я.
— Умрет ведь. Жалко.
— Жалко?
Сермаль засмеялся. Вытянул метровой длины руку, легонько хлопнул меня по затылку:
— Так-то, болярин!
— И что теперь? — чувствуя себя дурнем-недорослем, спросил я.
— Поглядим — увидим. Скоро к Рыбину поедем.
— Я не знаю, где он живет,- виновато признался я.- Может, его и в Питере нет…
— Есть,- уверенно заявил Сермаль.- Найдем. Расскажи, чем живешь.
— Живу. Вот квартирой обзавелся. Работаю. Семьи тоже нет.
Сермаль покивал головой:
— Что за работа?
— Да по специальности. Статьи пописываю, радио, материалы всякие собираю для одной совместной фирмы. Деньги есть, и жизнь спокойная. Тебе у меня не хлопотно будет.
— Нет, болярин. Жить я у тебя не стану,- твердо произнес Сермаль.
Я огорчился. Так, что даже спрятать не сумел.
— Да ты не обижайся,- угадал мою обиду Сермаль.- Я в Нем жить буду.
— Перестань,- сердито возразил я.- Тут до метро — десять минут пешком. И еще двадцать — до центра. В окно посмотри: лес рядом, даже озеро.
— Видно далеко,- согласился Сермаль.- Какой, запамятовал, этаж?
— Четырнадцатый.
— Серьезно,- кивнул головой.- Только это, брат, не Город. Это опухоль на Нем. А Он меня в самую сердцевинку посадит. Чтоб не сбежал до времени. Хищник ведь. Веры в нем нет… — скосил глаза.- Как в тебе. Вижу: Истинного Света больше не ищешь.
— На тебе тоже креста нет,- огрызнулся я.
— Как нет? А это что?
Я пригляделся и обнаружил на плоской безволосой груди Сермаля латунный крестик. Все-таки надо очки купить. Или линзы поставить.
— Не ищу я Света,- сказал.- Живу как все.
— Вот это правильно,- поддержал Сермаль.- Жить можно — как все. А умирать?
Мне вдруг стало зябко.
Сермаль поставил на ладонь чашку, полюбовался, сказал:
— Красивая!
И вдруг быстро убрал руку.
Чашка осталась висеть в воздухе.
— Фокусничаешь! — сердито бросил я, взял чашку и поставил на стол.- Разобьешь еще. Это моя чашка! Любимая!
Сермаль захохотал, потом протянул лапищи, потянул меня к себе — силища, как у трактора,- сузил искристые глаза:
— А ты — мой ученик! Любимый! Понял?
— Пошел ты… — проворчал я, выворачиваясь из цепких пальцев.
— Не хочешь у меня жить — не надо.
Креста на груди Сермаля уже не было.
— Ну добро,- сказал он, поднимаясь.- Пойду оденусь. Неудобно в трусах-то перед женщиной.
— Какой еще женщиной? — изумился я.
— Это тебе лучше знать,- ухмыльнулся.- На машине приедет.
И вышел.
Озадаченный, я собрал посуду, выбросил в ведро остатки каши, открыл воду — горячую. Надо же: горячая — как из пожарного крана, а холодная — как хомяк пописал.
Тут снова затрендел телефон.
— Да! — буркнул я.
— Привет, Кира! — теплой морской водичкой зазвенела трубка.- Это я, Маринка! Какой у тебя код?
— Двести тридцать четыре. Ты где?
— Внизу! — жизнерадостно.- Сейчас поднимусь.
— Я не один…
— Да? — теплая водичка вмиг замерзла.- Может…
— Нет,- успокоил я.- Старинный друг приехал.
— Мужчина?
— Еще какой! Поднимайся, познакомитесь.
Марина Листвянская. Художник по интерьеру
— Когда медведь засовывает голову в бочонок, резинка от края отходит и головы ему уже не вытащить!
— Вы меня разыгрываете? — догадываюсь я.
— Никогда! — Глаза такие, что честнее не бывает. Серьезно, не бывает. Интересный дядька. Веселый. И прозвище у него смешное. Сермаль. Нарочно не придумаешь. А вот Кирка какой-то странный. Не в своей тарелке. Вроде бы стесняется его, а смотрит так… Никогда бы не подумала! Кирилл Игоев — стесняется! Всегда такой уверенный, такой… мощный. Слабость моя, люблю здоровенных мужчин. Сермаль, правда, тоже не крошка, головой лампочку задевает, но уж больно тощий…
— Мариночка…
Смотрит в глаза. Ласково, ласково… и как будто рентгеном просвечивает.
— Мариночка, нам очень нужно найти одного человека.
— Вы считаете, я могу помочь? — спрашиваю игриво.
— Можете. На вашей машине найти его будет нетрудно.
Краем глаза вижу: близорукие, вечно прищуренные глаза Кирилла распахиваются, как двери в метро.
— Это не моя машина,- сообщаю я.- Подруги. У меня даже доверенности нет.
— Угнала? — интересуется Кира. Знает: от меня можно всего ожидать. И это лестно, черт подери!
— Почти. Если не боитесь — поехали. Заодно и город покажу. Хотя… вы ведь здесь не в первый раз?
— Не в первый,- подтверждает Сермаль (Кира, вижу краем глаза, почему-то мрачнеет).- Но посмотрю охотно. Давно не был. Интересно, что изменилось.