— Не станет. Пей, мне нельзя.
Дмитрий опустился в кресло. Руки у него дрожали.
— Ох, извини. Забыл, что ты — не в порядке.- Шведов придал голосу виноватую интонацию. Но про себя добавил: «Погоди, родственничек, еще потолкуем!»
Налил себе коньяку, выпил.
— Скажи: есть у Марины шанс или это пустой базар?
— Не знаю,- мрачно отозвался Дмитрий.- Кирилл говорит — есть. Крохотный.
— Игоев? Не Стежень? Я думал, он как врач…
— Врач? — Грошний стал еще мрачнее.- По медицине Марина мертва. Врачи покойниками не занимаются. Кроме трупорезов.
— Тогда — что?
— А хрен их знает! Кир что-то задумал. Может, надеется на регенеративные способности тела монстра. Витальность у твари бешеная. Но понимаешь, она же не йог — несколько часов пролежать под землей со сломанной шеей.
— Йогой она как раз занималась.
— Херня это, а не йога. Допустим, позвонок я ей собрал бы и поставил. Если спинной мозг не поврежден — плевая работа. На живой.
— А если поврежден?
— Тогда — смерть. Или калека. Но это опять-таки — для живого человека. А она…
— Тогда — зачем?
— Кирилл сказал.
— Но он даже не врач! — воскликнул Шведов.
— И что с того? — возразил Грошний.- Ты не врубаешься! Кирилл сказал!
— Он что, Бог?
— Он просто так не скажет.- Грошний посмотрел на свою коричневую руку.- Никогда меня загар не брал,- проговорил он, усмехнувшись.- Кирилл скажет — Глеб сделает. Он молодец, Глеб! Он много чего может! Да и терять, сам понимаешь, нечего…
— Это точно. А скажи мне, Дмитрий Степанович… Степанович, да? — (Грошний кивнул.) — Скажи мне, что это за центр здесь такой? Никогда раньше не слышал.
— Берлога Глебова.
— Берлога? — Шведов наклонился, провел рукой по густому ковровому ворсу.- Неплохо для берлоги.
— Ты его оборудования не видел!
— Видел,- возразил Виктор.- И оценил. Я в этих железках разбираюсь. Даже сейчас иногда приторговываю, хотя спрос у них, скажем, ограниченный. А деньги серьезные. Чьи?
— Его.
— А я, дурак, его ко мне в охранники звал! — изображая простодушие, сообщил Шведов.
— И как? — заинтересовался Грошний.
— Отказался. Но намекнул, что четыре тысячи бакинских в неделю ему мало.
— Это Глеб так шутит! — Дмитрий рассмеялся.- В «Народной медицине» шакалы день и ночь у телефона дежурят — его звонка ждут. Очередь — на шестьдесят лет вперед. Видел, какие у Ленки зубы? Его работа. Голливуд!
— Да? — Шведов рефлекторно провел языком по собственным зубам.- Не знал, что он еще и протезист.
— Протезист! — Грошний расхохотался.- Живые зубы, Витя! Живые! Свои! Новые!
— Не знал, что так можно,- задумчиво проговорил Шведов.
— Живые зубы, Витя! Живые! Свои! Новые!
— Не знал, что так можно,- задумчиво проговорил Шведов.
— Можно, можно! Я же сказал: кудесник! Причем зубы — ерунда, исключительно для бабок. Поэтому он и тихарится. Узнай о нем простая изнуренная болезнями публика — на куски растащили бы. Некоторых он, конечно, лечит. В своем поселке, например. Но с каждого — слово: молчи. Ни брату, ни свату.
— Слово нынче — пустяк,- заметил Шведов.
— А к слову — постгипнотический блок,- усмехнулся Дмитрий.- Молчат, Витя. Кроме того, Глеба здесь любят. Ну и боятся, конечно. Кто дал — тот и отнять может. Так что тронешь его — весь поселок встанет. А народ тут резкий, половина вообще отмороженная.
— Да… — произнес Шведов.- Я бы тоже у него полечился. Думаю, мне по средствам.
— Полечишься,- сказал Грошний.- Если выживем.
— Выживем! — решительно заявил Шведов.
— Дай Бог. Пойду на кухню, проглочу что-нибудь. От Глебовых трав у меня не желудок, а трясина.
— Давай,- кивнул Виктор, доставая телефон.- А я пока поработаю…
Глава одиннадцатая
Морри-Рустам рывком поставил на ноги бывшего сэнсэя, заглянул в мутные глаза, угрожающе полыхнул огнем… В последнем уже не было нужды. Пошатываясь, мягкой безвольной куклой стоял перед ним Олег Ликанов. Запугивать его — бессмысленно. Та часть, что могла испугаться, была упрятана так же далеко, как свобода воли.
— Скажи им, кто я! — рявкнул Кермаев.
— Сэнсэй… — еле шевеля губами, прохрипела кукла.
Зеленцов, все еще полусогнутый, наполовину ослепший от боли, услышав голос Ликанова, едва не заплакал: «Олег! Как его…»
Стиснув зубы, прижимая руки к животу, Зеленцов попятился из зала…
Сильный толчок швырнул его обратно.
Пятеро крепеньких, смуглых, с черными усиками, отпихнув Зеленцова, ворвались в зал и остановились, шаря по сторонам маслинными глазками.
— Это еще что за кунаки? — шепотом спросил напарник Халика Гриша Магид.
Ответа не последовало.
Крепыши цепочкой двигались по залу. Блестящие черные куртки между белыми кимоно. Походя крепыши отталкивали учеников Ликанова, и те молча отодвигались. Происшедшее с сэнсэем настолько выбило их из колеи, что «кунаки» воспринимались как естественное приложение к Кермаеву.
— Ты! — выкрикнул один из крепышей.- Думаэш, сылный? Сылный, да?
Будь на месте восковой куклы прежний Ликанов, он непременно бы засек слабину в действиях «гостей». Уловил бы, что агрессия — защитная, а не направленная. Потому что крепыши и сами не знали, что за сила заставила их вожака свернуть в зеленый дворик и вломиться в спортзал, причем на совершенно чужой территории.
Зато Морри отлично знал, почему они здесь. Но теперь у Морри имелось достаточно сил, чтобы постоять и за себя, и за свою добычу.