Однако сегодня мадам де Монброн не рассчитывала на приятную прогулку или поездку в салон Вердюрен, много лет назад ставший любимым местом отдыха. Мадам изволила заниматься бумагами — третье апреля, среда, день, предназначенный Господом для трудов, но вовсе не для отдыха.
Дел предостаточно: разобраться с прошениями о крупных ссудах, в том числе и правительству. Написать письма управляющим филиалами банка, как в самой Франции, так и за границей. Вежливо напомнить некоторым должникам, что сроки уплаты неумолимо подступают: «Досточтимый мсье, апреля двенадцатого сего…». И так далее. Мадам Жюстин предпочитала сама руководить банком, благо хватало и цепкости и разума. Нельзя оставлять дело семьи Монбронов только на совесть господ директоров — они, безусловно, справляются, однако лучше самой знать о том, что происходит в недрах финансового предприятия, раскинувшего Щупальца по всей Республике, южной Германии и Балканам. Филиалы банка были открыты даже в Санкт-Петербурге и Киото, столицах отдаленных восточных империй.
Посему госпожа Жюстин устроилась на высоком стуле перед бюро, аккуратно коснулась пером чернильницы и принялась за скучную, однако необходимую работу. Вклады, депозиты, векселя на суммы с шестью и более нулями, переводы из банка в банк, ссуды, заемные письма, отчеты, депеши из налогового департамента — бесконечный лабиринт цифр, привычный слог куртуазно-сухих официальных оборотов, бланки дорогой рисовой бумаги с эмблемой банка — французская лилия на фоне монограммы «МПБ» в овальном гербовом щите.
— Мадам! Мадам! — горничная, совершенно позабыв любые правила приличия, взъерошенной голубицей ворвалась в кабинет хозяйки. Наткнулась на ледяной взгляд и смущенно запнулась.
— Ванесса, кажется я ясно приказывала не отвлекать меня до полудня, — хозяйка не повышала голоса, однако любезно-стальной тон не предвещал нарушительнице порядка ничего хорошего. — А сейчас девять утра. Выйдите!
— Т-там… — заикнулась горничная и попятилась. Глаза большие и напуганные. — Там привезли молодого мсье… Господина Робера!
— Визит моего сына вовсе не означает, что можно пренебречь… Постойте, Ванесса, что значит «привезли»? Кто привез?
— Вам лучше спуститься и взглянуть, честное слово, мадам!
Жюстин на миг замерла, охваченная нехорошим предчувствием. С пера на бумагу упала капля темно-синих чернил, сделав жирную кляксу. Мадам де Монброн опомнилась, взяла себя в руки, бросила испорченный лист в корзину, встала и решительно направилась к дверям. Бледная Ванесса поспешала вслед, не говоря ничего.
Здание имело два парадных входа — один для служащих и посетителей банка, второй, со стороны улицы Гравилье, оборудованный замечательным электрическим лифтом, вел в обширные жилые покои. Там-то и толпилась часть домашней прислуги во главе с экономкой — пожилой, крупнотелой и смахивающей на деревенскую молочницу мадам Борж. Лакей и незнакомый хозяйке молодой человек помогали некоему темноволосому мсье снять отвратительный грязный пиджачок, от которого за несколько шагов несло прокисшим потом и почему-то угольным дымом.
Поодаль выстроились рядком четыре малопривлекательные личности, на коих заинтригованная внезапными событиями мадам де Монброн не обратила особого внимания.
Поодаль выстроились рядком четыре малопривлекательные личности, на коих заинтригованная внезапными событиями мадам де Монброн не обратила особого внимания. Но высокий мсье в измятом и порванном одеянии, которое и сюртуком-то было сложно назвать, преградил хозяйке дорогу, взял Жюстин за руку и с дворянским изяществом поднес ее к губам. Мадам была так поражена, что даже не успела вырвать пальцы из ладоней подозрительного типа.
— Мсье, что вы… — опомнилась Жюстин, но сразу умолкла. На госпожу сверху вниз почтительно взирал старый друг семьи, бывший соученик Робера, Джералд Слоу, лорд Вулси. Обычно такой элегантный и величественный Джералд выглядел сегодня хуже любого оборванца из квартала Марэ!
— Господи, сударь, что с вами…
— Госпожа де Монброн, — снова поклонился Джералд, ничуть не растерявший врожденной обходительности. — Я счастлив видеть вас в добром здравии. Распорядитесь послать за доктором для Робера.
— Доктором? — задохнулась Жюстин, приложив руку к груди, под воротничком платья. Перевела взгляд на возлюбленное чадо, попиравшее принесенный лакеем мягкий стул.
Чадо выглядело скверно. Серо-землистая кожа, испарина на лбу, отсутствующий взгляд. Волосы жирные и взлохмаченные, бородка клочьями — не брал в руки бритву не менее четырех дней. Изумительно нечистая рубашка, левый рукав срезан, а предплечье замотано грубой серой тряпкой с расплывшимся кровавым пятном буро-коричневого цвета.
— Мы сделали Роберу инъекцию морфия, — снова заговорил Джералд, — поэтому он несколько сонлив… Мадам?
Жюстин, будучи хорошей и любящей матерью, увидев единственного сына почти при смерти, была готова упасть в обморок. Но здравый рассудок госпожи банкирши оказался сильнее эмоций.
— Мадам Борж, немедленно отправьте человека к доктору Лавалю, — распорядилась хозяйка и повернулась к лакеям. — Господа, я жду от вас действия, а вовсе не бессмысленности в движениях! Перенесите господина Робера в его спальню! Джералд, вас и ваших друзей не затруднит помочь? Ванесса, немедленно принесите кувшин с кипяченой водой. Скажите на кухне, чтобы приготовили горячего вина! Боже, ну что за сцена!..