— Причем не исключено, что эти земли были в Мезии или Дакии, — задумчиво сказала Ева. — Теперь там находится моя страна. Говоришь, я похожа на ту самую Кримхильду?
— Очень, — кивнул Ойген.
— Теперь там находится моя страна. Говоришь, я похожа на ту самую Кримхильду?
— Очень, — кивнул Ойген.
— А все Меровинги владели некоей магией? Что же это получается, валашские князья, Цепеши, могли оказаться потомками Кримхильды и Юстина?.. Невероятно! Значит, я получила способности Первых Королей? По праву крови?
— Выходит, так, — пожал плечами Ойген. — Сразу два совпадения: внешность и владение волшебством, случайным это быть не может…
— Получается, ты мой дальний родственник?
— Настолько дальний, что и представить невозможно. Нас разделяют десятки поколений и пятнадцать столетий. И, конечно, Проклятие Фафнира.
— Минутку, — Ева замотала головой. — Я-то здесь при чем? Клад принадлежал Зигфриду, потом братьям моей далекой прабабки, затем золото Нибелунгов выбросили в Рейн и ты стал их стражем, верно?
— Верно. С меня Проклятие снято — я добровольно отказался от сокровищ и похоронил их в реке. Братья-короли и Кримхильда были против. Вернее, только Гуннар и Геберих. Младший, Хильдебер, поддержал меня и тоже избавился от тяготеющей над ним воли дракона — он потом долго правил… Достаточно сознательно отказаться от клада Фафнира и ящер оставит тебя в покое, понимаешь? Кримхильда и двое старших братьев не нашли сил сделать это. А грехи отцов падают на их потомков.
— То есть ты хочешь сказать, — очень медленно начала Ева, — что над моей семьей на протяжении полутора тысяч лет висит этот дамоклов меч?..
— Чей меч? — не понял Ойген. — Хотя это неважно. Ты скорее всего права. Судьба недаром свела тебя с сэром Джералдом и его друзьями. Они стали новыми владельцами клада Нибелунгов и вернули к жизни дракона, а дракон нашел тебя. Лорд Вулси, возможно, пересилит себя и откажется от клада, но вот другие… Уолтер Роу, археолог никогда бы это не сделал, я видел его безумный взгляд, сокровища получили над ним неограниченную власть, как над Зигфридом. Поэтому я убил его.
— Ты?? — Ева была наслышана о событиях в монастыре.
— Та моя часть, которая именуется Хагеном. Ойген ничего об этом не знал, поэтому и оказался вне подозрений. Хаген взял этот грех на свою душу.
— Боже мой… Ты снова убил Зигфрида! И во второй раз пытаешься избавить королей Бургундии и их сестру от Проклятия… Ну и история! Что касается меня, я не желала и не желаю в будущем владеть этим чертовым кладом! Я отрекаюсь от него за себя и за Кримхильду!
— Ты сказала, — торжественно произнес бургундский мажордом. — Слово — это великая сила, посредством Слова создана Вселенная…
Облегчения Ева не почувствовала — ничего не изменилось. Сила Фафнира расползалась по кораблю и остановить бесплотного ящера было невозможно, равно как нельзя взять в руки дым от костра. Однако ничего особо пугающего пока не происходило. Тимоти верно догадался, «Титаник» был ящеру не по зубам, дракон пока ограничивался мелкими пакостями. Через офицера Мади Роберу удалось выяснить, что в носовом угольном бункере пятой котельной произошло самовозгорание угля, но тлевший пожар быстро погасили. Грузовой отсек, где покоился клад, находился через переборку от угольной ямы и это вновь наводило на грустные размышления…
И Евангелина, и Ойген отметили, что после захода солнца на воздухе становится необычно холодно, но Джералд сначала не воспринимал их предупреждения всерьез.
Грузовой отсек, где покоился клад, находился через переборку от угольной ямы и это вновь наводило на грустные размышления…
И Евангелина, и Ойген отметили, что после захода солнца на воздухе становится необычно холодно, но Джералд сначала не воспринимал их предупреждения всерьез. Весна, северные широты, Атлантика — ничего особенного! Хорошо, но почему в таком случае температура падает настолько резко? На закате ртутный термометр в каюте милорда показывал плюс двенадцать, а ровно пять минут спустя, когда солнце скрывалось в водах океана, уже минус три? Разве так бывает?
— Это паранойя, — уверенно заявил Курт Шпилер. — Самая настоящая паранойя! Господа, всем нам прямая дорога в лечебницу для буйнопомешанных, это я вам как врач говорю! Мы видим угрозу в любых, самых банальных событиях! Ночной морозец? Фафнир виноват! Сломался замок в каюте? Снова Фафнир! Если так пойдет дальше, начнем шарахаться от собственной тени!
— Холод — признак колдовства, — серьезно сказал Ойген. — Нечеловеческого колдовства. Доктор, он здесь, дракон среди нас… Только его никто не видит.
— А это что по-вашему? — глаза Шпилера округлились и он сделал два шага назад. Господа концессионеры повскакивали с кресел.
Отлично знакомый по событиям в Вормсе клубок золотистого огня висел за широким окном каюты, но не рядом с корпусом судна, а в отдалении — похожее на шаровую молнию Нечто летело над океаном вровень с разогнавшимся до скорости в двадцать два узла кораблем. Хорошо, что было очень поздно, большинство пассажиров спали, а немногие оставшиеся слушали музыку в салоне — оркестр играл мелодии из «Сказок Гофмана»…