* * *
Получи Робер де Монброн другое воспитание, из него получился бы один из самых выдающихся шпионов своего времени. Наследник Мадам Жюстин от природы был награжден редким талантом вызывать доверие людей, он сразу располагал к себе аристократов и богачей, простые рабочие наподобие Ойгена Реннера считали мсье Монброна «деловым и честным хозяином, который не обманет, как другие наниматели», банкирская закалка научила его аккуратности и изощренной хитрости. Но главнейшим даром была удивительная, почти нереальная способность выуживать крупицы истины из самых разрозненных сведений и объединять их в далеко идущие выводы.
Подружившись с шестым помощником Мади, Робер обычно завтракал в его компании — за обширным столом присутствовали еще четырнадцать человек, пассажиры первого класса, двое конструкторов верфи «Харленд энд Вольф», наблюдавших за первым путешествием своего детища, и судовой доктор, но мсье Монброн перебрасывался с ними ничего не значащими доброжелательными фразами и в основном расспрашивал офицера о событиях на корабле, отсеивая малозначительное и накрепко запоминая важное.
— Ничего экстраординарного не случилось, — Робер вальяжно развалился в шезлонге и щурился от утреннего солнца. О событиях минувшей ночи ему из осторожности не рассказали, мало ли какой будет реакция впечатлительного молодого человека? — Вечером корабль пройдет точку поворота на юго-запад, мы минуем эту… Как ее? Да, Ньюфаундлендскую банку и по прямой направимся к Нью-Йорку. С нескольких судов, идущих нашим курсом, пришли сообщения о плавучих льдах, встречено несколько крупных айсбергов, но все они появлялись значительно севернее…
— Что-что?.. — вдруг оживился доктор Шпилер. — Плавучие льды?
— Офицер Мади сказал, что «Титаник» быстро минует опасный район. Кроме того, посмотрите на море… — Монброн эпическим жестом указал на широкое окно каюты. Вокруг корабля лежал спокойный ярко-лазурный океан, яркое солнце поднималось к зениту. — Прекрасная видимость, идеальная погода, хотя обычно в это время года случаются штормы. Ну чего тут опасаться, скажите?
Ключевые слова «плавучие льды» оценили только те концессионеры, которые участвовали во вчерашней встрече с Фафниром. Ассоциация возникла незамедлительно — едва беззаботный Робер ушел на палубу играть в малый крокет, Джералд взял на себя ответственность высказать общие мысли:
— Вам не кажется, что напрашивается прямое сравнение: «ледяной великан», «ледяная гора»? Я видывал крупные айсберги, некоторые из них могут быть размером с наш корабль! Ойген, не на это ли обстоятельство намекал дракон?.. Вот что, давайте-ка сегодня быть крайне внимательными! Когда придет Тимоти, отправим его на шлюпочную палубу, наблюдать за морем. Ева, что с Фафниром?
— Сидит на месте и делает вид, будто его здесь совсем нет.
— Ойген?
— Я извещу, если что-нибудь случится.
— Доктор Шпилер, не откажите в любезности, погуляйте до обеда на носу корабля. В моем багаже есть два цейссовских бинокля, один я отдам вам — следите за горизонтом.
— Джералд, вы полагаете, что экипаж корабля неспособен самостоятельно заметить опасность?
— Капитан и команда об этой опасности не знают, а мы знаем.
Господа, мадемуазель, я успокоюсь только когда «Титаник» окажется в гавани Нью-Йорка!
* * *
14 апреля казалось обычнейшим спокойным днем. Поутру одетые в парадную форму капитан, старпом, старший стюард и старший механик провели осмотр судна — такая процедура в соответствии с неистребимыми традициями британского флота проводилась на трансатлантических лайнерах каждое воскресенье и являлась больше символом, чем необходимостью. Потом в ресторане первого класса провели воскресное богослужение по обряду англиканской церкви, а после обеда пассажиры вновь были предоставлены самим себе: хочешь отдыхай, хочешь развлекайся.
Погода стояла великолепная, как и в течение всех минувших дней. Полнейшее безветрие, солнце, волнения на море не наблюдалось. Ход судна почти не ощущался, по палубам можно было гулять с такой же уверенностью, как по Пикадилли. Наблюдения за горизонтом ничего не дали: доктор и Тимоти один раз заметили дым парохода, шедшего встречным курсом, только и всего. Очень заметно похолодало и находиться на палубе без теплого пальто было решительно невозможно.
Тревогу подняла Ева в половине одиннадцатого вечера. Фафнир воспрял от обычной полудремы и…
— Дракон покинул корабль, — быстро сказала Евангелина. — Его здесь нет. Нигде. Минуту назад был, а теперь исчез!
— То есть как? — ошеломленно спросил милорд. — Куда в таком случае он подевался?
— Фафнир где-то неподалеку, — подал голос Ойген. — Давайте выйдем из каюты и оглядимся.
Вечер был великолепен. Над Атлантикой раскинулся черно-синий небесный купол, рассеченный рекой Млечного пути, звезды были невероятно крупными и яркими, их свет не могли затмить даже яркие лампы, горевшие на палубах.
— Он где-то впереди, — нахмурившись, сказала Ева, указав прямо по курсу корабля. — И очень высоко в воздухе. Расстояние порядочное, я его почти не вижу… Десяток-другой километров, не меньше.
— Что же Фафнир там делает? — озадачился Робер. — Пустота, океан… Зачем он подался в открытое море?