Кстати, о кладе. Нечто, если и находилось неподалеку, то в события предпочитало не вмешиваться, приняв роль пассивного наблюдателя. Золотой туман в обозримом радиусе не плавал, карлики с топорами не разгуливали, каких-либо иных проявлений действия нечистой силы пока не замечалось. Оно и к лучшему.
Ойгена вкупе с Тимоти оставили возле конюшни, со строжайшим приказом бдеть и охранять, а при появлении вероятного бестелесного противника незамедлительно уносить ноги и занимать оборону в цитадели — то есть в апартаментах аббата.
Джералд и доктор, убедившись, что до утра их никто не побеспокоит (по меньшей мере, никто из живых), направили стопы к гостевым комнатам — милорд настоятельно желал осмотреть место происшествия, приведшего к внезапной и загадочной кончине мистера Роу.
— Смерть была мгновенной, — с профессиональным равнодушием комментировал доктор Шпилер, когда они сидели на корточках возле начинающего коченеть трупа археолога. — Видите, удар нанесен слева от позвоночного столба, между четвертым и пятым ребрами. Поражено сердце… Ума не приложу, кому понадобилась убивать вашего коллегу? Аббату?
— Вряд ли, — помотал головой лорд Вулси, пристально рассматривая наконечник копья. — Отец Теодор, несомненно, безумен, однако здесь я склонен ему верить. Он сказал, будто не отдавал подобного приказа. Доктор, подайте, пожалуйста, ланцет из вашего саквояжа.
— Зачем? — не понял Шпилер. — Острие можно вынуть из тела просто руками. Давайте, я сделаю. Мне не привыкать.
— Разрежьте рубашку… — Джералд нахмурился, разглядев темное пятно под коркой запекшейся крови. Именно в середине отметины и торчало орудие убийства. — Да, благодарю. Надо бы обмыть его спину.
Доктор удивленно пожал плечами, но все же сходил в комнату, принес кувшин с водой и тряпочку, после чего аккуратно вынул наконечник копья, положив его на пол, и протер бледную кожу на спине мистера Роу.
— Вы читали «Песню о Нибелунгах»? — завороженно спросил Джералд, рассматривая нечто невероятное, открывшееся его глазам.
— Конечно, она входит в обязательный университетский курс.
— Конечно, она входит в обязательный университетский курс. Признаться, мне нравится поэзия миннезингеров… Но в чем, собственно, дело?
— Посмотрите внимательно, господин Шпилер. На родимое пятно. Не вызывает никаких ассоциаций?
Шпилер всмотрелся, наморщил лоб, будто вспоминая, и внезапно опустился прямо на холодный каменный пол. На лбу выступили капли пота.
— Мистика… — только и произнес доктор.
— Да, иных слов не подберешь, — лорд Вулси вынул носовой платочек и нервно вытер губы. — Родимое пятно в форме древесного листа. Помните в «Песне»? Зигфрид стал неуязвимым, искупавшись в крови дракона Фафнира, но в тот момент на спину героя упал лист березы, оставив незащищенное место. Хаген разузнал у Кримхильды тайну Нидерландского короля и убил Зигфрида на охоте, поразив копьем именно туда, где оставалась кожа, которую не омыла драконья кровь. Поразительно…
— Может быть, простое совпадение? — вяло предположил доктор. — Всякое случается — вот во времена Французской революции родился ребенок с родимым пятном в виде фригийского колпака. Конвент во главе с Робеспьером посчитал это мистическим знаком и даровал мамаше удивительного дитяти пожизненную пенсию.
— Нет никаких совпадений, — Джералд растерянно посмотрел на Шпилера. — Дело в том, что по дороге в аббатство я и мистер Роу говорили о некоторых параллелях, делающих нашу компанию, сходной с персонажами «Песни о Нибелунгах». Уолтер сказал тогда, будто он считает себя Зигфридом, победившим дракона и отобравшим у него клад. Метафора, чисто умозрительное сравнение… «Фафнир» — это Рейн, хранивший сокровища. Я. Тим и Робер — три бургундских короля. Ойген, само собой разумеется, Хаген… Безумие какое-то!
— Ойген? — нахмурился доктор. — А вдруг… Вдруг это он убил? Если Ойген вообразил… впрочем нет, не вообразил, а стал Хагеном, то вывод напрашивается сам собой. Рассказать, что случилось после полуночи в нашей комнате? Теперь я твердо знаю, что Хаген, его душа, присутствует среди нас. Поверить трудно, почти невозможно, однако это правда, против которой не возразишь. Слушайте же…
Спустя полчаса Шпилер и лорд Вулси появились возле конюшни, где скучали Ойген и Тимоти. Милорд сжимал в руке узкий наконечник, испачканный подсохшей кровью.
— Монахи сидят тихо, чудище не появлялось, — довольно бодро отрапортовал Тим. — Дело к рассвету, джентльмены. Пора рвать когти.
— Подожди, — Джералд отстранил американца и подошел к Реннеру. — Ойген, тебе знакома эта вещица?
Австриец внимательно рассмотрел протянутое на ладони металлическое острие и решительно мотнул головой.
— Нет, сэр. Первый раз вижу.
— А тому… э… кто живет внутри тебя? — вмешался доктор. — Хагену? Ты можешь его спросить?
— Н-не знаю, — заикнулся Ойген, явно испугавшись упоминания о новообретенной второй половине души. — Он никогда не разговаривал со мной. Я его побаиваюсь, если честно.
— Попробуй спросить, — мягко сказал Джералд. — Пойми, это важно. Кто-то убил мистера Роу, и мы опасаемся, что Хаген…
— Да что вы, сударь! — Ойген возмутился настолько искренне, что стало ясно: врать он не может. — Я — и вдруг убить господина Роу? Столько времени вместе работали, он всегда был справедливым, деньжат подбрасывал! И вообще, разве можно?.
— Я — и вдруг убить господина Роу? Столько времени вместе работали, он всегда был справедливым, деньжат подбрасывал! И вообще, разве можно?..
— Оставьте молодого человека в покое, — тяжело вздохнул доктор, тронув милорда за рукав. — Боюсь, загадку этой смерти мы не разрешим. Давайте лучше отнесем тело мистера Роу в церковь, не оставлять же его валяться в коридоре? А потом начнем собираться. До рассвета не более трех часов.