— Клад Нибелунгов существует, — убежденно сказал тогда аббат. — И у меня найдутся неоспоримые доказательства.
Лорд Вулси потерял дар речи. Доказательства? Какие? Откуда? Единственным разумным объяснением могло бы послужить личное свидетельство одного из непосредственных участников этой истории — в скандинавской версии «Песни» упоминается, что давший клятву не раскрывать место сокрытия клада Гуннар остался жив и прямиком заявил Атли-Этцелю, что будет держать слово…
Интересный оборот дела!
Свои секреты отец Теодор предпочел не раскрывать, мельком проронив, что объяснения последуют лишь после удачного завершения поисков. Ныне он лишь поможет добиться разрешения германского правительства на проведение изыскательских работ и укажет примерный район раскопок. От вас, господа авантюристы, требуются энергия, настойчивость, твердая вера в успех и, разумеется, деньги.
От вас, господа авантюристы, требуются энергия, настойчивость, твердая вера в успех и, разумеется, деньги. Найдете клад — тогда поговорим серьезно. И еще одна немаловажная деталь: о цели разысканий никто не должен знать. Пусть это останется нашей общей тайной, договорились?
Окрыленный столь неожиданной поддержкой и твердой уверенностью необычного аббата в истинности событий «Песни», Джералд уехал в Англию, собрал старых друзей, нашел в одном из захолустных колледжей Йоркшира толкового, но бедного профессионального археолога — Уолтера Роу, — согласившегося за приличный гонорар участвовать в этом сомнительном деле, и занялся организацией похода за драконьим кладом.
Изредка поступали письма и телеграммы из Германии, от отца Теодора. Аббат интересовался, насколько быстро можно приступить к работам, когда поступят первые деньги на счет концессии, открытый в Имперском банке, а спустя несколько месяцев его высокопреподобие доложился, что необходимые документы готовы, теперь следует ехать в Вершин и регистрировать «Рейнскую глиноземную концессию», под прикрытием которой и будут производиться раскопки.
По прибытии компании Джералда в Рейнланд-Пфальц, аббат незамедлительно указал место — левый берег Рейна, десять с половиной миль к югу от Вормса. Последовали долгие недели бесплодных поисков (причем ходом раскопок отец Теодор не интересовался совершенно, даже ни разу не приехал в лагерь, посмотреть). И вот, в ночь на 26 марта 1912 года, свершилось…
Иезуит не ошибся. Клад лежал там, где и было указано. Теперь Джералд Вулси требовал законных объяснений — преподобный отец обязан сдержать прежнее обещание.
— Давайте поднимем тост за нашу общую удачу! — провозгласил аббат, разливая темно-багровое вино по серебряным стаканчикам. — И за удачу в будущем, которая, несомненно, нам очень понадобится!
— Виват! — ответил Джералд, опустошая бокал. — И все же святой отец, как?! Откуда вы знали? Именно это меня интригует в наибольшей степени.
— Я не знал, только предполагал с уверенностью пятьдесят на пятьдесят… — ответил монах, чье лицо при свечном освещении окончательно превратилось в богомерзкую рожу горгульи с крыши Нотр-Дам де Пари. — С вашего позволения, об этом после. Начнем несколько издалека. Позвольте вопрос, милорд?
— Сколько угодно.
— Что вы знаете с династии Меровингов? Тех самых, первых христианских королях Европы?
— Не особо много. Только из обычного университетского курса истории. Эту династию окружает немало откровенных выдумок и басен, но в целом… Землями Австразии, Нейстрии и Бургундии управляла разветвленная семья Меровингов, потомков Меровея, которых во Франции именуют Древними королями. Еще их называли Длинноволосыми — они, как библейский Самсон, никогда не стриглись, боясь потерять свое могущество. История утверждает: даже для своих времен они были странными людьми — более колдунами и волшебниками, нежели правителями. Якобы Меровинги умели разговаривать с животными, подчинять себе природу и жили куда дольше, нежели отпущено срока обычным смертным. Возле гор Арденн, которые здесь совсем неподалеку, они возвели капища своих богов, однако когда в земли франков пришел святой Ремигий, покровитель вашего аббатства, король Хлодвиг, внук Меровея, принял истинную веру, став защитником Церкви и любимым из ее сыновей. После его смерти, как и полагалось, державу разделили между четырьмя наследниками, но прошло всего сто лет и…
— Верно, мой дражайший лорд! — подхватил отец Теодор. — Разобщенность, вражда, войны за обладание лучшими землями.
— Разобщенность, вражда, войны за обладание лучшими землями. Та еще семейка… Однако внутренние распри Меровингов нас не интересуют. Обратимся к одному из трех государств — Бургундии. Трое братьев-королей из «Песни» действительно существовали. И правили с 575 по 595 год. Не все, правда. Двое погибли — в «Песне» их настоящие имена изменены на Гунтер и Гернот. После кровавой бойни у Этцеля — таковым, как оказалось, являлся византийский император Юс-тин II, за которого и должна была выйти замуж красавица Кримхильда — один из братьев выжил!
— Потрясающе! — восхитился Джералд. — Значит, младший, Гизельхер, остался жив?
— Да. Он вошел в историю под именем Хильдебера II Меровинга, а умер — или что там с ним стряслось? — в 595 году, спустя четыре года после гибели братьев. Замечаете сходство имен: Хильдебер — Гизельхер?.. Произношение за тысячу лет сильно изменилось, но суть одинакова. Впрочем, это неважно. Слушайте очень внимательно. Знаменитый Хаген из Тронье был при братишках мажордомом, нечто вроде премьер-министра. Когда сестра Королей, Кримхильда по любви или по глупости выскочила замуж за повелителя Нидерландов Зигфрида и привезла в Вормс клад дракона, Хаген моментально понял, чем это грозит. Клад действительно проклят! Но об этом позже. Начались беды, неурядицы, распри, в которых были виновны Зигфрид и его сомнительное сокровище. «Песня» утверждает, будто Хаген убил Нидерландца из зависти, а я точно знаю — это была хорошо продуманная акция очищения. Тогда вера в чудеса и магию не иссякла, волшебство еще существовало, если не в натуральном виде, то в человеческих головах, в менталитете людей, понимаете? Проклятие действовало! Действовало на Бургундию через Зигфрида! Поэтому после его гибели Хаген и трое королей благоразумно утопили клад в Рейне. Именно там, где мы… вы его и обнаружили. Помните «Песню»?