— Ч-чего? — Вытаращился Вулси, а Робер разинул рот и мелко перекрестился. — Быстро покажи, где!
Собралась вся компания и большая часть работяг. Окружили, перешептываясь, палатку. Вперед протолкался шуцман-полицейский, прибежавший из соседнего поселка, но толку от него было чуть. Седоусый ветеран франко-прусской войны, не видевший в своей жизни ничего страшнее утопленников и не разбиравший дел сложнее злодейской покражи поросенка из хлева фрау Гисслер, что живет в последнем доме по дороге на Вормс… И все-таки представитель официальной власти не помешает — его свидетельство будет ценно перед большим начальством.
— Мамочки, — только и выдавил напуганный Робер, заглянув внутрь через плечо насупленного и откровенно растерявшегося мистера Роу. — Их убили, да? Убили? Правда?
— Если ты, молокосос, немедля не заткнешь пасть, — тихо рыкнул археолог, — я лично тебя придушу, а труп вышвырну в реку. Вон отсюда! А вы, милорд, подойдите. Что скажешь, Джералд?
Лорд Вулси посмотрел искоса, будто дрозд на букашку, медленно покачал головой и прохрипел:
— Я, конечно, не врач… Но, бесспорно, это насильственная смерть. И все равно… Кто мог сделать такое? В лагере полно народу. Мы почти до утра не спали, услышали бы крик или борьбу…
— Крик-то мы как раз и слышали, — мрачно произнес Роу. — Этот мальчишка, Реннер. Он?
— Бред, — шепотом ответил Вулси. — Когда мы его нашли, не было никаких следов крови. И чтобы в одиночку сделать такое с тремя взрослыми мужчинами? Никогда не поверю.
— Не знаю, не знаю… — Роу повернулся, высунул голову из низкого шатра и подозвал пожилого шуцмана, выглядевшего одновременно настороженным и опешившим. — Герр Хюгель, посмотрите сами. Боюсь, придется вызывать полицейских из города. Как это у вас называется, префектура? Судебный следователь?
— Разберемся, — буркнул усач в синей с серебром шинели, заглянул, а потом, бледный, как творог, выкатился наружу.
Его сразу качало тошнить. При всех.
Отлично начался день… Гора древнего золота, свихнувшийся незнамо на какой почве Ойген Реннер и три растерзанных мертвеца. Просто великолепно!
— Ой, Тимоти, — причитал бледный и взъерошенный Монброн, жадно прихлебывая бренди из запасов мистера Роу. — Я едва сам не умер! Там все в крови — стены, потолок, койки… И… И… Понимаешь, у каждого разрезана… Да что там разрезана, словно палашом разрублена грудь! И сердца нет. А лица… Господи, я, наверное, этого никогда не забуду!
— Заткнись. И помогай, — процедил хмурящийся Тим. — Болван, куда подевал гвозди?! Золото на дно клади. Прикрой брезентом. Ох, влипли! Влипли, так уж влипли!
— Точно, — всхлипнул Монброн, выполняя, однако, предписанные действия. — Если полиция найдет у нас сокровища, решат, что это мы убийцы. Мол, не поделили с нанятыми рабочими клад, поссорились, а остальное вышло так же, как в романах мсье Джека Лондона про «золотую лихорадку» на Клондайке. Что теперь делать, Тим?
— Что делать? — под полог нырнул встревоженный Вулси, — Рассказать полисменам всю правду, умолчав только об одной малозначащей детали. О золоте Хагена.
— Это не золото Хагена, — послышался хрипловатый голос. Реннер, о котором все давно позабыли в суматохе, вновь ненадолго очнулся. — Это золото Фафнира. Дракона. И это золото проклято.
Робер, Тимоти и Джералд только переглянулись. Реннер откинулся на спину и вновь затих.
Глава вторая
СЛЕДСТВИЯ БЕЗ ВИДИМЫХ ПРИЧИН
Германская империя, побережье Рейна
27-28 марта 1912 года
— Сударь, разве мне стоит объяснять вам, человеку, бесспорно, образованному, что сталкиваясь со столь тяжким преступлением, полиция обязана провести следствие до конца, не взирая на удобства или неудобства даже самых высокопоставленных и уважаемых лиц. Я просто обязан так поступить, Mein Herr Вулси. С меня будут требовать отчета имперские власти… Я государственный чиновник, существуют правила, предписания. Скажите спасибо, что мы никого из вас не задержали.
— Но господин офицер, все документы в порядке концессия зарегистрирована в министерстве, в Берлине, посмотрите на подпись статс-секретаря Штрауба! Мы…
— Разговор окончен, сударь. Вы останетесь в Германии, пока расследование не придет к выводу о вашей вине или невиновности. Разумеется, при благоприятном исходе, мы извинимся за доставленные временные трудности и вынужденное бездействие вашего предприятия. Итак, надеюсь, в Вормсе я всегда смогу вас отыскать. Если же вы покинете город — будет отдан приказ о розыске и задержании. Не осложняйте себе положения, оно и без дополнительных эксцессов весьма двусмысленно.
…Если бы Брокгауз и Эфрон добавили в свою знаменитую энциклопедию статью «Бюрократ» и поместили рядом дагерротипный или фотографический снимок означенного существа, то лучшего образца, чем нынешний гость лорда Вулси, издателям было бы не найти. Прямо-таки архетипическая личность.
Темно-синяя полицейская шинель с шитьем по рукавам и вороту идеально подогнана по тощей фигуре, сглаживая ее недостатки; фуражка-кепи с сияющим козырьком, тончайшие лайковые перчатки и лучезарные сапоги, отражающие реальность не хуже самого дорогого зеркала. Тяжелый «полицай-револьвер» на ремне, в начищенной кобуре. Венчает это сооружение маленькая крысиная голова, уши оттопырены, нос похож на вытянутый указательный палец, узкие и явно подкрашенные губки украшаются тоненькими, ниточкой, тараканьими усишками, а идеальный прямой пробор делит темные жидкие волосы на две гладеньких прилизанных полусферы.
Тяжелый «полицай-револьвер» на ремне, в начищенной кобуре. Венчает это сооружение маленькая крысиная голова, уши оттопырены, нос похож на вытянутый указательный палец, узкие и явно подкрашенные губки украшаются тоненькими, ниточкой, тараканьими усишками, а идеальный прямой пробор делит темные жидкие волосы на две гладеньких прилизанных полусферы. Воняет бриллиантином, сапожным салом и приторной кельнской водой, причем в равных пропорциях. Картину довершают чудовищно-непроизносимая фамилия «Киссенбарт» и характер потомственного бюрократа в двадцатом поколении: «Без надлежащей инструкции, разрешения, директивы или предписания никому нельзя даже дышать и потреблять пищу!»
Короче говоря, полицейское управление Вормса отправило на место кошмарного преступления своего лучшего сотрудника. Неизвестно, являлся ли обер-фольген [4] умным или прилежным следователем, но вот приехавший к полудню доктор-Местный доктор являл полную противоположность обер-фольгену Киссенбарту. Лорд Вулси полагал, что в лагерь прибудет эдакий седенький худощавый старичок с бородкой, саквояжиком и в потертом сюртуке, измученный непременной подагрой и тихим алкоголизмом. Однако его светлость изволили серьезно ошибиться.