Тимоти, как ирландец-католик, сделал нечто похожее: быстро перекрестил бестелесную тварь правой ладонью, в которой был зажат револьвер.
Никакой реакции. Нечто явно не понимало, что и зачем делают смертные.
И вдруг оно начало обретать форму. Сияние померкло, искры погасли, золотой туман опустился на гранитные плиты, начал темнеть и облекаться темной плотью.
Вскоре перед доктором Шпилером и Тимоти стояло некое существо крайне невысокого роста, фигурой отдаленно напоминавшее человека.
— Пресвятая Дева… — только и выдохнул американец. — Док, он хочет говорить! Пусть мне отрежут руку, но он хочет говорить с нами!
— Фонарик! — шикнул доктор. — Посвети! Невероятно!
Воистину невероятно. В слабом свете фонарика обозначился силуэт твари, высотой едва достигающей обычному человеку пояса. О таком можно сказать: «поперек себя шире». Нет, оно было не толстое, а именно широкое. Ширина плеч вполне соотносилась с ростом существа — низенький, фантастически коренастый, в темно-зеленой одежде, с густой черной бородищей до пупа, в руках тяжеленный двулезвийный топор-лабрис, на седоватых волосах невообразимый колпак, украшенный неведомым золотым символом, — пылающий древнескандинавский корабль-дракар. Глазки маленькие, глубоко запавшие и холодные-холодные, как две светло-голубые льдинки.
Невзирая на лилипутский рост, существо выглядело не просто сильным, а именно могучим. И очень чужим. Чужеродным нашему миру. Пришедшим из далей, о которых не ведает ни единое человеческое существо.
— Эк хейтир Альбрих-двергр! — низким басом сообщила тварь. — Хверр мер и моти? Гюлль ок сильбр Фафнири эй ми! [7]
— Это он о чем? — заикнулся Тимоти.
— Не знаю… — вздрогнул доктор. — Какой-то древнегерманский язык. Он чего-то от нас хочет…
— Знаю, чего именно! — шикнул Тим. Техасец мгновенным движением вскинул револьвер и аккуратно всадил все шесть пуль в существо, стоящее перед ним.
Техасец мгновенным движением вскинул револьвер и аккуратно всадил все шесть пуль в существо, стоящее перед ним. Полетели клочки зеленой одежды, брызнули капельки темной, почти черной крови, но карлик не пошатнулся. В необъятной груди зияли кровоточащие рваные дыры, но он остался неколебим, будто скала.
Опустил топор навершием к земле. Низко молвил:
— Скаль Фафнири тета гримлига гьялга… [8]
И мгновенно пропал, заместившись облачком золотого тумана. Оно взмыло вверх, незаметно растворившись в звездно-черном небе.
— Он испугался, — неуклюже пытаясь бодриться, пошутил Тимоти, перезаряжая барабан револьвера. — Док, что это было?
— Не знаю… — Шпилер, пытаясь не свалиться с ног, облокотился спиной о древние храмовые стены. — Я уловил в речи существа только одно знакомое слово: «Фафнир». Проклятущий дракон каким-то невероятным образом преследует нас. Через тысячелетия. Боже, я всегда пытался быть материалистом, даже сочинения господина Энгельса читал…
— Идем домой, к Джералду, — похоже, происшествие с бородатым карликом Альбрихом не произвело на техасца особого впечатления. — Это уже не шутки. И не конкуренты из Айовы или Небраски. Теперь с нами конкурирует кое-кто посерьезнее живых и загребущих ребят, намеревающихся прибрать к рукам наше золото. И нам придется бороться с этим. Кто как хочет, а заработанного своим трудом я никому не отдам. Бодрее, док. Мы живы и здоровы, а это главное.
Живы были не все. В коридоре, ведущем к гостевым комнатам, Тимоти и доктор Шпилер нашли мертвеца.
Уолтера Роу.
Под лопаткой археолога глубоко сидело тяжелое навершие копья. Острие, входившее в число драгоценных рейнских находок. Длинное, с полторы ладони, покрытое полустершейся позолотой, треугольное оконечье.
Лезвие вошло точно в то место, где на спине мистера Роу находилось коричневое родимое пятно в виде древесного листа.
* * *
Преподобный аббат, оставив Джералда размышлять над непонятными и несколько угрожающими словами о некоем «заговоре», отошел к книжным полкам, сдвинул в сторону несколько громадных фолиантов, пошарил по стенной панели и, когда тайник раскрылся, извлек на свет солидную папку черной кожи на застежках.
Принес, положил на стол. Аккуратно щелкнул замочками, раскрыл. Лорд Вулси, невольно заинтересовавшись, вытянул шею.
Внутри находились исписанные латиницей темные, обтрепанные по краям пергаментные листы, переложенные тончайшей вощеной папиросной бумагой. Выглядели рукописи представительно и древне.
— Документы Беранже Соньера, — с невероятной горделивостью провозгласил отец Теодор. — Сорок семь пергаментов, способных перевернуть мир. Величайшая тайна как Римско-католической церкви так и династии Меровингов. Изволите взглянуть, милорд?
— Если это такой уж невероятный секрет, то как бумаги попали к вам, любопытно? — проворчал Джералд, принимая папку из рук аббата. — Насколько я могу разобрать, написано на латыни. Вульгата, правильно?
— Именно, — отец Теодор осклабился в бульдожьей улыбке. — Некоторые документы на латыни, часть — на готском.
— Готском? — вздернул брови лорд Вулси. — На языке древних германцев никто не разговаривает уже полторы тысячи лет! Согласен, язык сохранился благодаря епископу Ульфиле, переведшему Евангелие на родное наречие, но взяться за расшифровку манускриптов могут только опытные и знающие палеографы.
— У нас, — аббат подчеркнул голосом эти слова, — найдутся прекрасные специалисты в области палеографии. Почему вы не спрашиваете, о чем повествуют сии загадочные строки?