Обильная, простая и горячая пища после долгого пути и непрекращающихся душевных переживаний — что может быть лучше! Разносолов в трапезной не предлагали, но концессионерам вполне хватило тушеных овощей, жареной рыбы, свежего, еще теплого хлеба и кислого красного вина.
Как отметил Монброн, людей в монастыре на самом деле оказалось маловато. Несколько конюхов, в трапезной прислуживали два послушника с тонзурами и в черных рясах. Светились окна библиотеки, возможно, большая часть братии занималась в скрипторий, ибо ложиться спать было рановато — солнце едва зашло за горы.
— Господа, — почти ничего не покушавший звероподобный аббат поднялся из-за стола первым, — вам покажут помещения, где можно переночевать. Прошу простить за строгость и возможные неудобства, но здесь монастырь, а не благоустроенный отель. Желающие могут сходить в храм, он открыт постоянно. Милорд, не соблаговолите ли вы подняться в мой кабинет? Если, конечно, вы не чересчур устали?
— Разумеется, — Джералд вытер губы наичистейшей хрустящей салфеткой и тоже встал. — У нас найдется тема для беседы, ваше высокопреподобие. А вы джентльмены, располагайтесь и отдыхайте. Доктор, присмотрите за Ойгеном…
Приземистый священник в черной иезуитской сутане вместе с милордом церемонно раскланялись, и исчезли в темном боковом коридоре.
— М-да, обстановочка, как в Тауэре времен королевы Марии Кровавой, — заметил Роу, подозрительно оглядывая низкие арочные потолки и массивную деревянную мебель, которой наверняка пользовалось не одно поколение монахов.
— М-да, обстановочка, как в Тауэре времен королевы Марии Кровавой, — заметил Роу, подозрительно оглядывая низкие арочные потолки и массивную деревянную мебель, которой наверняка пользовалось не одно поколение монахов. — Тимоти, не стесняйся. Прекрасное монастырское винцо, да на дармовщинку?
— Угу, — буркнул американец. — Вот что, парни, я хочу сказать. В свете последних происшествий давайте держаться все вместе. Попросим… Нет, потребуем у святош, чтобы нас разместили как можно ближе друг ко другу, а лучше вообще в одной комнате. Ничего такого особенного я не боюсь, здесь как-никак монастырь, куда ход нечистой силе заказан. Но опасаться следует людей, а не нечисти.
— Опять мысли о происках конкурентов? — хихикнул повеселевший Монброн. — Однако ты прав, согласен. Давайте еще покушаем, я, когда нервничаю, могу быка слопать и не подавиться.
— Будешь так переедать, к сорока годам обзаведешься грудной жабой и непрестанной одышкой, — авторитетно сказал доктор Шпилер, глядя, как Робер наваливает себе новую порцию овощей. — Глянь на Ойгена, такой… э… крупный молодой человек, а едва поклевал. Ойген, почему не ешь?
— Не хочу, — хмуро сказал Ойген. — Вам доктор, не понять. Я почему-то боюсь приближения ночи. Оно, то, что во мне, начало просыпаться. Ворочается в голове. Чужие непонятные мысли, воспоминания урывками. Может, лекарство какое дадите?
— Перед сном, — кивнул Шпилер. — Главное, не беспокойся. Рядом с тобой друзья, если станет плохо — мы обязательно поможем.
— Можно я схожу в церковь? — стеснительно попросил Ойген. — Давно не был. И вообще, там лучше, чем… Чем снаружи.
Когда австриец, получив дозволение доктора, отбыл по направлению к храму, Тимоти лишь руками развел.
— А если он и впрямь рехнулся? Странный такой…
— Нет! — решительно хлопнул ладонью по столу мистер Роу. — Это не помешательство. Не знаю что, но не помешательство. Тим, как думаешь, каждый сумасшедший взрослеет за считанные часы почти на десятилетие?
— Доктор, расскажите о видах сумасшествия, — полушутя-полусерьезно предложил Тимоти. — Вдруг вспомнится похожий случай?
— О-о-о, это тема весьма обширная! — у Шпилера загорелись глаза. Похоже, врач искренне любил свое ремесло. — Случаи помешательства известны с древнейших времен…
Лекция внезапно прервалась. В трапезную бомбой влетел взбудораженный Ойген, так и не добравшийся до церкви, и бегом кинулся к столу.
— Они забирают наши ящики! Из фургонов! Давайте скорее!
Тут сорвались все. Пронеслись ураганом через двор, в сторону где стояли повозки. Ну, точно…
— И как прикажете понимать сей непринужденный грабеж? — Уолтер Роу встал перед четырьмя высокими монахами, монументально скрестив руки на груди. — Господа, разве церковь не учит, что покушаться на чужое добро — грех?
— Не возжелай осла ближнего своего, — глуповато сострил Монброн, выглядывая из-за плеча ученого. Тим и Ойген промолчали, доктор хмыкнул.
Святые братья как раз вынимали из фургона длинный деревянный ящик, в котором скрывались драгоценности Фафнира.
— Приказ его высокопреподобия и английского господина, — неприветливо ответил чернобородый монах, — перегрузить вещи в подвал под дормиторием.
Спрашивайте у аббата, господа. Нам приказали.
— Ладно, — кивнул Роу. — Где покои отца Теодора?
— Уолтер, не беспокойся, все в порядке! — громыхнул баритон незаметно подошедшего лорда Вулси. — Мы решили пока спрятать вещи внизу, а заодно кое-что осмотреть. И приглашаем тебя, как специалиста-консультанта. Его высокопреподобие очень интересуется нашими… приобретениями. Жаждет взглянуть лично. Прочие могут идти отдыхать, предстоит скучнейшая научная дискуссия, ничего интересного. Рассмотрите вещицы утром, при свете дня.