— Что она любит? — спросил Креол у паладина.
— Мужчин и драгоценности, — усмехнулся тот.
— Где я ей достану мужчину?! — возмутился маг. — Инкуба, что ли, вызвать…
— Не надо инкуба, — воспротивился этой идее паладин.
— Ограничимся драгоценностями, — предложила Ванесса.
— Ладно, я ей сварганю что-нибудь этакое… — пробурчал Креол, ворочая извилинами. — А старуху чем купим?
— Здесь могут возникнуть проблемы, — вздохнул паладин. — Боюсь, я не представляю, чем можно прельстить герцогиню — если бы она была мужчиной, то вполне могла бы стать паладином. У нее нет никаких увлечений — ее заботит исключительно благо государства. Империи очень повезло, что леди Ароханна взяла власть в свои руки… А сейчас в Кахале много бед — третий год стоит ужасная засуха, урожаи становятся всё хуже и хуже, в стране царит голод. На юге Кахалы разрастается эпидемия чумы, на западе — мор скота…
— Я подумаю, что можно сделать… — мрачно пообещал маг.
На протяжении следующих трех дней он непрерывно курсировал между кузницей и лабораторией. Ковал обещанную рапиру, варил какие-то драгоценности для императрицы Йолы и занимался еще чем-то загадочным, источающим нестерпимую вонь. Огонь в жаровне не гас ни на минуту, в чаше постоянно бурлила какая-то жижа, похожая на яичный белок.
Ванесса занималась тем, что изучала жизнь трех первых лиц государства. Ни один из них за эти дни ни разу не покидал Медвагом — лукорский императорский дворец.
Юный император вел жизнь обычного мальчишки его возраста — учился, играл, иногда хулиганил. Правда, обучали его виднейшие ученые Кахалы и министры двора во главе с его бабушкой. Мальчик всерьез готовился к долгому и славному царствованию, поэтому относился к этому очень ответственно. Экономика, дипломатия, военное дело — вот основные предметы, которые ему преподавали. Значительную часть свободного времени он проводил в дворцовом зверинце — очень внушительном собрании животных. Очень часто фехтовал, а по ночам бродил по дворцовым коридорам с парой-тройкой товарищей. В основном они развлекались тем, что подшучивали над фаворитами и фрейлинами императрицы-матери. Фавориты злились, но терпели и ежедневно жаловались на мальчишку императрице Йоле. Фрейлины же восторженно воспринимали любой знак внимания со стороны императора, даже если он выражался в крысе, незаметно засунутой за корсаж. Мальчишка пока еще не интересовался противоположным полом, но ждать, когда в нем пробудится мужчина, оставалось уже совсем недолго, и многие обитательницы Медвагома заранее предвкушали этот момент.
Мальчишка пока еще не интересовался противоположным полом, но ждать, когда в нем пробудится мужчина, оставалось уже совсем недолго, и многие обитательницы Медвагома заранее предвкушали этот момент.
Императрица много спала — в среднем по двенадцать часов в сутки. Остальное время делила между танцами, нарядами и фаворитами. За ней любил наблюдать Хубаксис — нетрудно догадаться почему. Жизнью сына императрица-мать не интересовалась совершенно — за эти три дня они встречались лишь единожды и перемолвились всего парой слов. Но по крайней мере одно достоинство помимо красоты у этой женщины было — редкостная скупость. Ничего странного — в ее положении скупость была именно достоинством. В противном случае остатки казны уже давно бы осели в карманах фаворитов. А так они получали за свое усердие только титулы и ордена, которые, как известно, обходятся монархам дешево.
Старая герцогиня была полной противоположностью своей дочери. Она почти не спала, работая день и ночь. Ее зятек за сорок лет царствования умудрился изгадить всё, что только смог, и теща уже пятый год разгребала за ним мусор. Природа тоже не баловала империю в последнее время — в трех тысячах километров к северо-западу трескалась ледяная тюрьма Близнеца, и его черные миазмы усиливались с каждым днем. Леди-канцлер Ванессе понравилась. Хотя на второй день она застала ее в пыточной камере, и впечатление несколько смазалось. Маленький человечек с невыразительным лицом и тусклыми глазами резал, колол и рубил допрашиваемых, а старуха совершенно спокойно взирала на это, время от времени задавая вопросы. Вон пришлось покинуть камеру — смотреть на это было неприятно, а управлять магическим зеркалом она так и не научилась.
На третий день полета произошло маленькое ЧП. Точнее, не день, а ночь. Лод Гвэйдеон проснулся в два часа и захотел есть. Он на цыпочках прокрался на кухню, но, поскольку спал он, как всегда, в доспехах, сделать это бесшумно у него не получилось. Его поселили в гостевой спальне рядом с кабинетом Креола, и маг, засидевшийся допоздна, выглянул посмотреть, кто там шляется по ночам. Посочувствовал проголодавшемуся паладину, вспомнил, что и сам не ел с утра, и пошел вместе с ним.
Xуберт тоже имел обыкновение иногда спать, и тогда разыскать его не удавалось — где прятался домовой в свободное от работы время, не знал даже Креол. Поэтому эти двое решили приготовить что-нибудь самостоятельно. В холодильнике было полным-полно еды, но бестолковые мужики сумели найти только позавчерашний суп и холодную свинину. Долго спорили, где лучше развести костер, но в конце концов все же решили разогреть продукты на плите. Креол высек пальцами огонь и зажег плиту. Электрическую плиту!