Так, что тут у нас… Выхода из комнатушки не видно… то есть таковым, по предварительным наблюдениям, должна служить вон та каменная плита, подходящая по размеру. Наверняка есть какой-то скрытый, примитивный механизм, и наверняка за прошедшие столетия он пришел в негодность, но это уже никого не колышет. С той стороны, ясен пень, стена кажется сплошной. Ничего удивительного, что местная десантура лопухнулась… как и Михалыч двадцать лет назад. Выходит, двадцать лет назад драпавшие отсюда боевики все же ухитрились привести механизм в движение — но нет смысла, экспериментировать, т а к и е детали уже совершенно неинтересны.
Как обычно с ним случалось в подобных ситуациях, Мазур не чувствовал ни торжества, ни радости — одну невероятную усталость, прямо-таки пригибавшую к каменному полу.
Какое-то время он провел в нешуточной тревоге — стоило допустить, что поблизости все же затаилась вторая, подстраховывающая группа, становится не по себе. Он понимал, что это совершенно нереально — ну нет второго столь же надежного места, нет, немец клялся! — но все равно, ощущения были не из приятных.
..
…Его выход из пещеры напоминал финальные сцены из какого-то старого фильма, то ли «Операции Ы», то ли «Тихих зорь». Двое связанных по рукам пленников, соединенных веревкой, как скалолазы, понуро брели впереди, уже устав материться, угрожать и предлагать за большие деньги к ним присоединиться. Следом шагал Мазур с автоматом на изготовку, порой без всякой жалости отвешивая полновесные пинки, когда соотечественники — соотечественники, хвостом их по голове… — начинали особенно уж ерепениться.
Из ущелья он, оказалось, вышел со своими двуногими трофеями в самый подходящий момент. Нарочно так не подгадаешь. На окраине деревни как раз опускались четыре вертолета. На таком расстоянии Мазур не мог определить, какой из них президентский, но это не имело никакого значения.
Все вдруг пришло в движение, стоило им отойти от скал и продвинуться по равнине метров на сто. Должно быть, вся окрестная местность, как и следовало ожидать, была под прицелом не одного зоркого бинокля. От Королевского Крааля, отчаянно пыля, напролом, без дороги рвануло сразу четыре джипа, и от деревни мчалась парочка набитых людьми в камуфляже открытых вездеходов, мало того, один из вертолетов, самый маленький, уже совсем было приземлившийся сле-дом за остальными, прямо-таки п р ы ж к о м взметнулся в синеву и, кренясь, помчался над кустарником в сторону Мазура с его добычей. Все вдруг стали невероятно бдительными и энергичными: дармоеды, лопухи, тыловая гусятина, охранка хренова…
Нимало не смутившись оттого, что оказался эпицентром всеобщего переполоха, Мазур прикрикнул:
— Шагай шибче, ублюдки!
И чувствительно поддал ботинком по мягкому месту замыкающему. Тот, тихо ругнувшись, пепеля ненавидящим взглядом, прибавил шагу, бормоча что-то насчет того, что и Мазур не вечен, не все коту масленица, повадился кувшин по воду ходить… И прочую неуместную в серьезных делах лирику.
Неслись джипы, оставляя вздымавшиеся к небу хвосты пыли. Совсем близко был вертолет, грозно ощерившийся двумя шестиствольными пулеметами. Мазур устало шагал, нимало не тронутый всей этой суетой, в данный исторический момент смешной, нелепой и неуместной.
И вместо того чтобы предаваться радостным мыслям триумфатора, не без раздражения и уныния думал о том, что к неведомой г л а в н о й цели он пока что не продвинулся ни на шаг, и это, как ни крути, не есть здорово…