— Во-он там прижмись, — распорядился Мазур, — вроде есть место…
Атаман кивнул и вогнал машину в узкое пространство меж двумя роскошными достижениями западной автопромышленности, куда водитель неопытный побоялся бы втиснуться. Места хватало, чтобы приоткрыть дверцы, Мазур проворно выскользнул наружу и, не теряя времени, направился к месту сшибки.
Ситуацию он оценил на ходу, в считанные секунды. Ничего особо жуткого не произошло: столкнувшиеся тачки лишились соответствующих боковых зеркал, одна левого, другая правого, а кроме того, ободрали друг другу бока. К тому же, что немаловажно, самоход, в который ухитрилась въехать ветреная супружница, оказался хотя и ухоженным, хотя и «мерсом», но весьма не новым, не «лупастиком», а тем, что «лупастику» предшествовали. Ну, «трехсотка», да еще староватая… В нынешние времена на такой и дворник ездить может, ничего удивительного. И наконец, обе тачки вписались друг в друга так, что стояли аккурат по обе стороны пунктирной разметки. А это весьма чувствительно попахивало «обоюдкой» — вещью для человека понимающего чуть ли не приятной…
Зевак на тротуаре насчитывалось не так уж много — штук десять.
Вели они себя, в общем, спокойно: таращились и обменивались впечатлениями. Гораздо хуже было, что среди них крутился парнишечка, который очень уж в ъ е д л и в о лез ко всем с вопросами, как отметил Мазур тренированным глазом, не просто суетился, а п р о ч е с ы в а л невеликую толпу любопытных справа налево. Для милиционера он был чересчур дерганый и несерьезный, — а вот на мелкого репортеришку желтой газеты, учуявшего возможность срубить денежку, походил как две капли воды. Это уже чуточку хуже — тем более что у него на запястье фотоаппарат болтается…
— Приглядывай, — сказал Мазур Атаману, показав взглядом на суетливого парнишечку. — Если вздумает щелкать, пусть у него с оптикой что-нибудь такое произойдет…
И энергичным шагом направился к машинам. Нина нервно расхаживала возле своей незадачливой тачки и дымила, как паровоз. Завидев Мазура, радостно кинулась навстречу. Мазур отметил, что подол шикарного черного платьица у нее порван с левой стороны — ага, выбиралась из машины через пассажирское сиденье…
— Понимаешь, я отъехала нормально, и вдруг этот гуманоид неведомо откуда…
— Потом пошепчемся, — сказал Мазур сквозь зубы, ледяным тоном, не удостоив ее и взгляда.
И направился к пострадавшему «мерсу», мимоходом отложив в памяти: самые обычные номера, без «говорящего» сочетания букв, без полученных по блату престижных цифирок. Еще легче.
Стекла автоветерана были не затонированы, и Мазур прекрасно рассмотрел человека, с испугом и откровенным напрягом таращившегося на него с водительского места. По первым впечатлениям — ничего особенного. Не менее пятидесяти, тип лица явно славянский, одет без особых изысков, не похож ни на олигарха, ни на одну из многочисленных разновидностей крутизны. Не производит впечатления мужика со с т е р ж н е м. Никак не производит. Неприкрытая м е л о ч е в к а. Тем проще…
Несильно постучав в стекло красовавшимся на среднем пальце правой руки тяжеленным золотым перстнем — одной из неизбежных принадлежностей его х а л т у р к и — Мазур громко и дружелюбно позвал:
— Гюльчатай, открой личико!
Мужичонка таращился на него испуганно и не делал никаких попыток приспустить стекло.
— Стеклышко, говорю, опусти! — громко сказал Мазур. — Поговорим культурно…
Никакой реакции. Поддавши, что ли? Тогда получится совсем распрекрасно, «обоюдка» выйдет классическая…
Подъехал «пежо», размалеванный номерами телефонов и надписями, свидетельствовавшими о его принадлежности к новоиспеченной службе аварийных комиссаров. Но еще прежде чем оттуда успел вылезти комиссар, к Мазуру бросился один из патрульных милиционеров — с видом грозным и бдительным, еще издали крича:
— Э! Э! Э! Гражданин! Вы тут с какого боку будете?
Мазур смотрел на сопляка грустно-философски, всего-то за пару секунд прикинув аж три беспроигрышных варианта надежного вырубания этого грозно выдвинувшего вперед дуло автомата конопатого стража порядка — причем два из трех предусматривали мгновенное пеленание пацана ремнем его же собственной трещотки, а третий был и того жутчее.
Но это, разумеется, были чистой воды абстракции и теории, профессиональная тренировка ума. Изобразив дружелюбную улыбку, Мазур двинулся навстречу сержанту и сказал примирительно:
— Да я что? Я ж ничего, поговорить хочу с человеком чисто по делу…
— Отошли, гражданин, отошли! — непреклонно рявкнул сержант, с намеком держа руку на автомате.
— Вы тут ни с какого боку, в происшествии не участвовали…
— Отойдем, служивый, — сказал Мазур, дернув подбородком в сторону.
Он не зря служил столько лет — это было произнесено так веско и авторитетно, что служивый, растерявшись на миг, машинально сделал за ним пару шагов в сторону.
— Ознакомимся, — сказал Мазур негромко.
И раскрыл в ладони, держа ее ковшиком, свою «мурку» — удостоверение прикрытия, где он значился подполковником МУРа. Подобные ксивы — абсолютно доподлинные — таскает с собой уйма засекреченного народа из самых разных контор.