Мазур на месте окопавшихся по ту сторону границы, возникни перед ним схожая задача, так бы и поступил: пробрался бы в развалины заранее и просидел там на положении «ни гугу», сколько потребуется, хоть пару недель. В конце концов, Киримайо — единственное удобное место на десять миль вокруг, откуда можно шарахнуть по президенту из снайперской винтовки, а то и зенитной ракетой по снижающемуся вертолету. Нет, тут же поправил он себя, ракетой — ненадежно. Вертолет может оказаться приманкой, в которой вовсе не найдется аппетитного кусочка сыра, то есть президента Кавулу. Для пущей надежности нужно в и д е т ь мишень, убедиться, что никакой ошибки нет. Если покушение все же готовится, то о н и уже здесь, где-то в глубинах каменного лабиринта, и у них снайперские винтовки…
И майору доверять н е л ь з я. Никакого компромата на него нет. Просто-напросто в таких делах н и к о м у нельзя доверять, кроме себя самого: уж о себе-то Мазур совершенно точно знает, что не замешан в готовящемся покушении на президента. А вот касаемо в с е х остальных он того же сказать не может…
— Видите, земля просела? — майор показал рукой. — Мы там обнаружили подземный ход — давным-давно осыпавшийся в нескольких местах, но все равно для надежности заложили заряды и обрушили его на всем протяжении.
— Один-единственный ход?
— Других не выявлено, — сказал майор. — Мы изучили все вокруг, из столицы прилетали геологи с соответствующими приборами… Ход был один-единственный.
А вот те хрен, совершенно недипломатично подумал Мазур. Они нашли к о р о т к и й, проложенный в грунте, — хотя есть еще один, гораздо длиннее, сотни лет назад (когда короли жизней своих подданных не считали) нечеловеческими усилиями пробитый в скале, от тех вон виднеющихся вдали скальных отрогов. Он более мили в длину — древние короли, подготавливая себе возможные пути для бегства на случай непредвиденных житейских обстоятельств, были крайне предусмотрительны. Вполне возможно, и он кое-где осыпался, учитывая, сколько здесь было землетрясений, — но он существует, и майор, похоже, ничегошеньки о нем не знает. Двадцать лет прошло с тех пор, как здесь гонялись за партизанами, как раз и воспользовавшимися этим ходом. Двадцать лет сюда никто особо не захаживал, кроме туристов, а им демонстрировали в первую очередь живописные развалины, а не скучный подземный лаз. Так что направление поиска определено…
— Когда прибудет президент, мои парни разместятся у всех о п а с н ы х окон и бойниц, выходящих на поселок, — сказал майор.
Двадцать лет сюда никто особо не захаживал, кроме туристов, а им демонстрировали в первую очередь живописные развалины, а не скучный подземный лаз. Так что направление поиска определено…
— Когда прибудет президент, мои парни разместятся у всех о п а с н ы х окон и бойниц, выходящих на поселок, — сказал майор. — Таковых насчитывается сорок шесть. Людей достаточно. Будут и резервные группы. Надеюсь, вы убедились, что п р о р е х в нашем кордоне не существует? Я, правда, не знаю, в какой именно области вы специализируетесь…
Это, конечно, опять-таки была затаенная ирония. Притворившись, будто ничего не заметил, Мазур сказал спокойно:
— Я? Как бы вам сказать… Общая безопасность, тайные агенты и все такое прочее…
— Понятно, — сказал майор, не моргнув глазом. — Значит, вы не военный?
— Да где там, — сказал Мазур, — совершенно штатская служба.
Краешком глаза он видел, как на лице майора появилось ожидаемое выражение — потаенное сознание превосходства спецназовца в погонах над штатской шушерой из президентской охранки. Ну и ладненько, пусть кем угодно считает, лишь бы правды не знал…
— У вас будут еще какие-то пожелания? — светским тоном полюбопытствовал майор.
— Да нет, пожалуй, — сказал Мазур. — Я увидел все, что хотел, не собираюсь вас и далее отрывать от дела…
— Быть может, хотите осмотреть город?
— Это еще зачем? — спросил Мазур с искренним удивлением.
— Ну, я не знаю… Для контроля.
— Нет, спасибо, — сказал Мазур. — Совершенно не представляю, что там можно проконтролировать… После усилий роты спецназа.
Он повернулся, махнул своему водителю. Майор возвышался рядом, здоровенный, непроницаемый, уверенный в себе, выдрессированный на совесть британскими спецами, которые, Мазур был полностью согласен, свой хлеб ели не зря. Безукоризненный пятнистый комбинезон, алый берет с затейливой эмблемой, на правом рукаве — золотая нашивка (голова льва, держащего в пасти кинжал), на левом — серебристая (уже не кинжал, а настоящий меч экзотической формы, з д е ш н и й, в окружении листьев, аналогичных европейским лаврам и дубовых). Хочется верить, знаток своего дела. Хочется верить, в заговоре против президента не замешан. И все равно этот эбеновый красавчик уже допустил существенный прокол, о чем не подозревает…
Подкатил предоставленный в полное распоряжение Мазура «лендровер», он запрыгнул на переднее сиденье, дружески кивнул майору. Тот лихо отдал честь и замер в позе монумента, заложив за спину руки со стеком — ну конечно, у британцев нахватался…
Машина покатила той самой колеей, по которой они и приехали. Вскоре Мазур оглянулся. Гора Сонгала величаво вздымалась к ярко-синему небу, равнодушная к человеческой суете, и на ее вершине темнел древний, полуразрушенный город-крепость Киримайо — творение забытого сумасшедшего короля, приказавшего отгрохать эту махину без малейшей военно-стратегической надобности: просто вожжа под хвост попала, захотелось, шоб було. Насколько Мазур помнил здешнюю историю еще со с т а р ы х времен, Киримайо большую часть времени так и стоял необитаемым. Король Бачака после победы над французами решил устроить там свою резиденцию (самодержец, приказавший отгрохать Киримайо, был, конечно, полным шизофреником, но его мастера строили всерьез и на века), но евроремонт начать не успел — там его и прикончили заговорщики во главе с двумя родными королевскими братьями, которым тоже хотелось в монархи.