— Я не хотел… Мне самому ни с какого боку…
— Да понял я уже, понял, — досадливо отмахнулся Мазур. — Заставили тебя… Ты ломался, сопротивлялся, вся твоя врожденная порядочность и белоснежная совесть в голос протестовали, но злодеи были непреклонны… Ладно. Не будем толочь воду в ступе, пошла конкретика… Давай с самого начала. У меня и в мыслях нет, что ты р а н ь ш е знал меня или мою жену, не говоря уж о каких-то обидах, неприятностях, счетах… Все же мы с тобой, Мусля, витаем в разных слоях атмосферы.
— Я до этого ее и в глаза не видел… Не слышал…
— Вот и я говорю, — сказал Мазур. — Жил, не тужил… И однажды к тебе кто-то пришел… Кто? Я спрашиваю, кто? Только не скули, что он тебя побьет или, паче чаяния, убьет.
.. Кто? Я спрашиваю, кто? Только не скули, что он тебя побьет или, паче чаяния, убьет. После того как я им займусь, он уже в жизни никого не обидит, потому что сколько у него останется той жизни… Итак. Кто?
— Удав.
— Кличка, — понятливо кивнул Мазур. — Только, родной, я среди шушеры не вращаюсь и кличек всякой шпаны не знаю. Давай подробнее. Есть же у твоего Удава анкетные данные?
— Володя Чумовой…
— Это что, фамилия такая странная? — с величайшим терпением спросил Мазур. — Или очередное погоняло?
— Кличка…
— Повторяю — а н к е т н ы е данные.
— Володя Каразин. Человек серьезный, спорить мне с ним было категорически не с руки…
— Ага, — сказал Мазур, — сдается мне, он твое заведение и крышует? Такая сявка, как ты, уж прости, никак не может жить сама по себе, рано или поздно под чье-нибудь крыло юркнешь… Ну, угадал я? У тебя ж, кроме обжорки, еще и доля в клубе «Пятачок», а там, насколько удалось узнать, плясучей молодежи таблеточки толкают в немалом количестве… Да не дрожи ты так, я на тебя стучать не пойду. А торговля «колесами» на широкую ногу, как мне, старому цинику, ясно, уж никак без крыши обойтись не может… Значит, пришел Удав. Под которым ты ходишь. А?
— Ну да…
— И кто он? Я имею в виду, кто он по жизни? В погонах? Из чиновных? Чисто конкретная братва?
— Братва, конечно…
— Авторитет? В законе?
— Нет, не дотягивает. Как вам сказать… Не бригадир и не авторитет. Где-то посерединке…
— Понятно, — сказал Мазур. — Есть прапорщик, а есть старший прапорщик… И что?
— Он сказал, что поцапался с телкой. Телка — чья-то там жена. Какого-то старого хрыча. Из новорусских. Удав с ней месяца два трахался, а потом у них что-то там не склеилось, разбежались со скандалом, и он хочет ей маленько напакостить…
Уже без улыбки, окаменев лицом, Мазур сказал:
— Ну, дальше!
— Она ездит в одно и то же казино, регулярно. Удав сказал, что заедет за мной, когда все будет готово, присмотрит издали… В общем, мне нужно было, когда она отъедет, стукнуть ее машину. Легонечко, несерьезно. А потом заявить ментам, что она на меня бросалась с пистолетом… И все, собственно… Он ничего не говорил, а я, понятно, особо не расспрашивал, но потом, когда у нее из машины достали пушечку, стало ясно, что кто-то ее туда подкинул… Вряд ли сам Удав, конечно… Мало ли шестерок?
— Ну и?
— Ну и все. Удав за мной заехал, у казино вышел, а я стал ждать. Машину мне показали заранее… Она вышла, стала отъезжать, тут я и… аккуратненько… Что вы так смотрите? — занервничал Муслим. — Вас бы на мое место… Это ж Удав…
— Успокойся, — сказал Мазур холодно. — Я же сказал — выложишь все, как на духу, — помилую. Значит, так и было? Ничего не пропустил, не утаил?
— Да, Господи! — Муслим прижал руки к груди, лицо его выражало и страх, и крайнюю степень искренности: — Нечего больше рассказывать!
— Хочется верить, что ты себе не враг… — задумчиво сказал Мазур. — Давай теперь поговорим о твоем Удаве…
Муслим машинально огляделся по сторонам, понизил голос:
— Говорят, он служил в каком-то жутком спецназе.
.. То ли ГРУ, то ли вообще какие-то засекреченные убийцы, у которых даже названия официального не было.
— И, если пройти по всей цепочке, наверняка окажется, что он сам эту мульку когда-то запустил, — сказал Мазур с неприкрытой скукой. — А служил он, если вообще служил, в стройбате под Урюпинском…
— Серьезно, он знает приемы…
— И черт с ними, — сказал Мазур. — Мусля, не рассказывай мне, какой он страшный и жуткий. Меня это совершенно не интересует. Я и сам не подарок, откровенно говоря. Давай о делах насквозь практических: как выглядит, где живет, на чем ездит, где обедает… Уловил? Конкретику давай, родной…
Глядя в окно на мирный городской пейзаж, он улыбался. По жилочкам знакомой волной растекался охотничий азарт.
* * *
…Открыв дверь, Мазур даже присвистнул от удивления:
— Какие люди, и без звонка…
— Сюрприз хотел сделать, — сказал Лаврик чуточку сварливо. — А ты, сдается мне, постарел — дверь открываешь, не спрашивая, кто там. Мы ж не в Чикаго, а в Белокаменной как-никак.
— А зачем? — пожал плечами Мазур. — Посмотрел в глазок, увидел старого друга, как тут не открыть?
— Не видел я в двери глазка…
— А вот он, изнутри, — сказал Мазур — полюбуйся.
— Что за черт, и точно… — Лаврик нагнулся к глазку, выпрямился, выглянул на лестничную площадку, покрутил головой: — Неплохо, неплохо…