— Да ничего такого, что за глупости! Пусти, больно!
Мазур разжал пальцы. Прошелся по комнате, кривя губы и морща лоб. Сказал с расстановкой:
— Я вовсе не собираюсь тебя воспитывать. Хотя бы потому, что с е й ч а с ты к полноценному воспитанию не готова — переживания, перипетии, легкий похмельный синдром… Я тебе просто-напросто говорю серьезно: уймись… Чуточку вразнос пошла, а это сплошь и рядом чревато…
— А я-то при чем? — спросила Нина, не отводя глаз.
Мазур даже остановился, сбившись с ритма:
— То есть?
— Всю эту ерунду, пистолетик и кокаин, мне определенно подкинули, так?
— Ну.
— Баранки гну! Это ж не м н е подкинули, Кирилл! Это т е б е подкинули. Скажешь, нет? Я ведь не просто по пьянке с «мерсом» столкнулась — какая там пьянка, выпила парочку бокалов… Этот тип наверняка во всем этом участвовал, знал заранее, он сам в меня воткнулся, чтобы получился инцидент, шум, гам… Он-то о пистолете обязан был знать заранее… Логично?
— Логично, — вынужден был признать Мазур.
— Вот видишь. В чем в чем, а уж в сегодняшнем инциденте я нисколечко не виновата. Будь я трезвой, как стеклышко, он все равно стал бы милиции кричать про пистолет и угрозы…
— Умненькая ты у меня девочка.
— А ты сомневался? — Нина прищурилась не без торжества. — Не нужно быть семи пядей во лбу… Это тебя через меня кто-то достать пытается, тут и гадать нечего. А потому… Я, со своей стороны, товарищескую критику учту и постараюсь исправиться, честно… Но вот за сегодняшнее ты меня не песочь. Я тут ни при чем. Вообще, нужно какие-то меры принять… Кто-то на тебя заимел зуб, может быть, он не остановится…
Мазур присел на широкий подлокотник кресла, взъерошил ей волосы и сказал насколько мог убедительнее:
— А вот э т и м заморачиваться не стоит. Кто это все затеял, я обязательно узнаю, и в самом скором времени, и тогда кому-то мало не покажется… Что смотришь испуганно? Брось, ничегошеньки с тобой не случится… — Он жестко усмехнулся. — По одной простой причине: будь этот некто в силах, что-нибудь п а р ш и в о е давно бы случилось. А это, по предварительным прикидкам, не более чем мелкий пакостник. На что-то серьезное у него нет ни сил, ни возможностей. Успокойся. В крайнем случае мы к тебе хватких мальчиков приставим… Гляди веселей.
— Но ты согласен, что я не виновата?
— Согласен, — сказал Мазур со вздохом.
— Надо ж было тебе со всем этим связаться…
— А ты что, намерена мораль читать? — с интересом спросил Мазур. — Без «всего этого» мы бы, милая, так и вели скучную жизнь классических бюджетников…
— Да нет, какая мораль.
.
— Да нет, какая мораль… — сказала Нина. — Все правильно — какое время на дворе, таков и приработок, с волками жить… и так далее. Я — женщина современная, Кирилл. Прекрасно понимаю всю сложность текущего момента и никакой морали читать не собираюсь, не такая я дура. Просто… Мне что-то страшновато стало. Я думать не думала, что может когда-нибудь получиться такой вот р и к о ш е т…
— Сказал же, не заморачивайся, — сердито бросил Мазур. — Все будет в порядке. Завтра же разберемся, кому понадобилось мелкие пакости устраивать и зачем…
Глава четвертая
Заботы и хлопоты
Кафе «Баллада», размещавшееся в стандартной пятиэтажке, вне всякого сомнения, занимало место, где раньше, то бишь при канувшей в небытие советской власти, был то ли магазинчик, то ли какая-нибудь пельменная, — это было ясно с первого взгляда. Никак не походило, что бизнесменчик Муслим переоборудовал несколько квартир первого этажа.
Мазур насторожился — показался одетый в штатское Дядя Гриць, совершенно не вызывавший подозрений прохожий, опрятный и трезвехонький, остановился у кромки тротуара, закурил и небрежно ткнул большим пальцем себе за спину. Клиент, следовательно, пребывал в пределах досягаемости.
— Бьем, — сказал Мазур.
В задке фургончика на металлическом столике стоял сверкающий ящичек, щедро украшенный кнопками, рычажками, светодиодными табло и прочими архитектурными излишествами, а над ящичком торчала небольшая, но сложная, напоминавшая наркотическую галлюцинацию антенна, направленная в боковое стекло. Кентавр сноровисто перекинул парочку тумблеров, нажал парочку кнопок, в завершение сдвинул вниз, до упора, рифленую клавишу в вертикальной прорези. Судя по первым впечатлениям, ничего особенного не произошло — ничего не взорвалось поблизости, не раздалось жутких электронных звуков. Всего-то-навсего дернулась тонкая черная стрелочка да числа в окошечках изменились. И лампочка красная загорелась.
Однако прибор был далеко не прост и уж никак не безобиден, поскольку, будучи жутко засекреченным, вовсю использовался в радиоэлектронной борьбе — нынешнее служебное положение Мазура обеспечивало ему свободный доступ к массе игрушек и посерьезнее. Сейчас внутри, в означенном кафе, моментально вырубились все электричество, проводные телефоны, а также тревожная сигнализация, ради которой, собственно, все и было затеяно. Какое-то время персонал кафе — о чем он еще и не подозревал — был абсолютно лишен возможности вызвать помощь.
— Марш, — сказал Мазур.
Тот самый заслуженный уазик взревел мотором и помчался прямехонько во двор, к служебному входу в кафе. Он тоже был с секретом, поскольку числился на балансе и использовался не только Мазуром в личных целях. Собственно, от ветерана остался только кузов — а вся прочая начинка была гораздо современнее и качественнее. Номер, предусмотрительности ради, тоже был ненастоящий, правда, на взгляд постороннего наблюдателя, неотличимый от «правильного». Поскольку ему предстояло украшать машину не более четверти часа, Мазур и его команда решили, циничной насмешки ради, немного пошутить. А потому номер на уазике красовался несколько сюрреалистический: цОООру…