— Кирилл Степаныч, вы разоблачайтесь, тут попросту.
— Честное слово, неудобно как-то, — признался Мазур, расшнуровывая туфли довольно медленно.
— Да ну, чего стесняться, если уплочено? Вам кто больше приглянулся?
— Пожалуй что Анжелика, — подумав, заключил Мазур.
— Нихт проблем. Когда дойдете до кондиции, волоките ее во-он в ту дверочку. И посуровее, главное, а то просечет, что у вас опыт невелик, на шею сядет, ломаться начнет… Что хотите, то и вытворяйте.
Заворачиваясь в белоснежную простыню, Мазур тяжко вздохнул:
— Влип в приключения на старости лет господин адмирал, даже страшновато чуточку…
Патрикеич глянул на него с превосходством:
— Кирилл Степаныч, это у вас — советские пережитки. Наоборот, так оно гораздо проще: заплатил лавэ, разложил телку — и делай что хочешь, без последствий и проблем. Просто и рационально — никаких тебе чувств, обязательств, сложностей…
Вернулись феи — уже живописно задрапированные в простыни. Во исполнение договоренности Патрикеич быстренько встал, взял Марианну за локоток и наладил к себе за стол, так что моментально стало ясно, какой будет расклад.
Уяснившая это Анжелика присела рядом с Мазуром, безмятежно ему улыбнулась во все сорок четыре белоснежных зуба и спросила:
— А вы из Средней Азии, да? Я одного Хабибуллу знала, так он был из Ташкента…
— Он у нас из Тегерана, — преспокойно объяснил Патрикеич, уже непринужденно приобнявший свою то ли Марианну, то ли попросту Надюшу.
— А это где? — округлила глаза Анжелика, похоже, ничуть не прикидываясь.
— Неподалеку от Ташкента, — сказал Патрикеич. — У него там плантация, хлопок пополам с коноплей, орава вооруженных джигитов и самый натуральный гарем. Хабибулла, у тебя там все еще восемь жен?
— Обижаешь, Дмитрий, да, — сказал Мазур, наливая шампанского и себе, и случайной подруге. — Уже двенадцать. Не считая внештатного состава.
— Слышала? Ты его не серди, а то украдет, и будешь в Тегеране голой плясать с бубенчиками на попе…
— Ой, да ну вас! — фыркнула Анжелика, присматриваясь к Мазуру. — Прикалываетесь оба, вот и все.
Он совсем на среднеазиата не похож. Нормальный русский мужик, у меня глаз наметанный.
— Глаз наметанный, рука набитая, осталось только морду набить.
— Ой, да ну тебя, Димка! — с деланым возмущением надулась красотка Анжелика, придвинулась к Мазуру и заулыбалась ему вовсе уж обольстительно: — Вот вечно он так — то прикалывается, то шутки дурацкие гонит. А вы такой солидный, наверняка положительный… Как вы с ним познакомились-то? Настолько не гармонируете…
«А она не дура, — подумал Мазур. — Разве что образованностью не блещет, но на дурочку не похожа…»
— А я его четвероюродный дядя, — сказал он как можно непринужденнее. — Из Мурманска. Боцман дальнего плавания. Завернул вот посмотреть, как племянничек себя ведет…
— Серьезно?
— Да как вам сказать… Насчет боцмана по крайней мере — чистая правда.
И без всякого перехода рассказал старый и пошлый анекдот про боцмана, джинна и юнгу. Анжелика закатилась, будто ее щекотали. Понемногу Мазур начинал осваиваться в абсолютно новых обстоятельствах. Хотя, честно признаться, некоторая потаенная робость и в самом деле присутствовала: впервые имел дело с отечественными проститутками. Не при начальстве будь сказано, двадцать лет назад, вынужденно служа при борделе, он не то что с рядовой тамошней служащей — с хозяйкой заведения крутил амуры, но это было совсем другое дело…
Если подумать, и не робость это была, а нечто среднее между неловкостью и внутренним протестом. Такова уж старая закалка. Трудно было хладнокровно вписаться в ситуацию, когда можно пользоваться этой соплячкой, как вещью, за которую у п л о ч е н о. Действительно, какой-то другой мир, подумал он сердито. Все остальные-то ничего необычного в ситуации не видят…
Какое-то время он безмятежно травил байки с морским уклоном, прекрасно понимая, что разговорами, как писал классик, тут не отделаешься и придется все же смотреть ируканские ковры. Потом Патрикеич, олицетворяя своей персоною басню о соловье, которого баснями не кормят, подхватил хихикавшую Марианну и исчез за одной из дверей. Анжелика, словно получив конкретный приказ, поднялась и безмятежно бросила Мазуру:
— Пошли?
Вздыхая про себя — глубоко же на старости лет нырнул в пучины рыночной экономики, до самого дна, — Мазур пошел следом. Никаких ковров за дверью, разумеется, не обнаружилось — попросту большая комната со столом посередине и широким диваном.
Анжелика преспокойно сбросила простыню на пол, потянулась и осведомилась:
— Ну, мне как?
Тут уж было не отвертеться. «В интересах дела», — ханжески успокоил себя Мазур. В конце-то концов, приходилось ради дела вытворять кое-что и похуже…
События, в общем, очень быстро шли своим чередом — как и следует быть, когда нормальный мужик, имеющий на себе лишь простыню, пребывает в компании голой красотки, которой за все заплачено.
Потом, в машине, Патрикеич покосился на него не без довольства собой:
— Ну как, Кирилл Степаныч? Повеселели?
— Не без этого, — признался Мазур, бездумно таращась на разноцветные ночные огни. — Ртом презерватив натягивать — это, оказывается, искусство…