Насчет записей и микрофона он откровенно блефовал, но должно было хватить и ловушки с особняком. И точно — Патрикеич, насколько можно было разглядеть в полумраке, пришел в состояние совершеннейшего расстройства чувств, п о п л ы л, как кусок пластилина на горячей печке.
— Ну чего тебе не хватало, паскуда? — спросил Мазур прямо-таки с отеческой укоризной. — Процент тебе капал неплохой, работы впереди был непочатый край. Так нет, обязательно нужно было скурвиться. Вот как ты сам полагаешь, отрежу я тебе яйца или попросту без затей в сортире притоплю? Ты не дите малое, сам понимаешь, как в нашем веселом бизнесе с разоблаченными стукачами поступают… Ты за ручку-то не хватайся, я двери заблокировал, да в любом случае выскочить не успеешь, я тебя раньше удавлю… Ну, хрюкни что-нибудь покаянное, разрешаю.
— Кирилл Степанович…
— Пятьдесят уж лет как Кирилл Степанович, — сказал Мазур холодно. — Ну, гнида…
— Да поймите вы…
Мазур положил ему руку на плечо, двумя пальцами легонько надавил на болевую точку (отчего Патрикеич нешуточно взвыл и дернулся), сказал задушевно:
— Думаешь, мне не приходилось яйца в кулаке давить? Знал бы ты, какой при этом треск раздается специфический, а уж ощущения, судя по слышанным мною воплям, — хуже некуда… Не мямли, сука! — рявкнул Мазур злым шепотом. — Если покаешься чистосердечно и подробно, получишь шанс и живым остаться, и организм свой поганый сохранить в целости. Но если будешь запираться, моментально вызвоню ребят, отвезем тебя в уютное тихое местечко и там уж поговорим по всем правилам, с колоритными деталями вроде паяльника в жопе и отрезания ушей в четыре приема… Я похож на человека, который крови боится?
— Кирилл Степанович, я не виноват, собственно говоря.
.. Я похож на человека, который крови боится?
— Кирилл Степанович, я не виноват, собственно говоря… Так уж вышло…
— Мало тебе показалось, сучонок? — брезгливо поморщился Мазур. — Решил и у меня заработать, и на мне?
— Ну что вы… Они меня заставили…
— Кто?
— А я знаю? — огрызнулся Патрикеич. — Но одно ясно: люди серьезные. Две недели назад они меня подловили. В сауне…
— Бог ты мой, — сказал Мазур, — неужели с мальчиком? Так за это сейчас статья отменена…
— Ага… С какой-то сучьей малолеткой. Я ж не знал…
— Тихо, тихо, — сказал Мазур. — Спокойно и по порядку.
— Две недели назад я вызвал Жанку в сауну… не в ту, где мы сегодня были. В другую. Их ведь немерено… Вместо Жанны приехала какая-то бикса, совершенно незнакомая, сказала, что у Жанки жуткая нестыковка, подхватил в последний момент какой-то постоянный клиент из тех, кому не откажешь, — и потому она вместо себя свободную подружку послала… Ну, какая разница? Девочка была штучная, на вид все восемнадцать, я, недолго думая, ей велел раздеваться… И не успел ничего! Влетели эти черти. Один в ментовском, капитан, удостоверение, без дураков, правильное. Двое в штатском, они вообще не представлялись — но они-то меня и прессовали, а капитан торчал на подхвате, статьи цитировал, живописал, что мне в СИЗО устроят… У этой сучки был при себе паспорт — и довольно, знаете, мятый, явно не специально для этого дела смастеренный. Четырнадцать с половиной, такие дела… Я же юрист, Кирилл Степаныч. Не по уголовным делам, но все равно УК знаю. Статья корячилась, как два пальца. Уж на семьдесят два часа они меня могли закрыть по-любому, а там… — Патрикеича явственно передернуло: — В общем, они нажали, я и потек…
— Как говно между пальцами, — сказал Мазур без всякой жалости.
— Вас бы на мое место!
— Бог миловал. Дальше.
— Ну, что там дальше… В общем, они меня форменным образом вербанули. С собственноручно написанным первым докладом…
— Насчет меня?
— Ну да. Чтобы я вас о с в е щ а л подробно и старательно.
— И что, по-твоему, это органы? — спросил Мазур.
— Категорически не похоже, — уверенно сказал Патрикеич. — Капитан, полное впечатление, настоящий, а вот другие двое… Крепко сомневаюсь. Один, тот, что постарше и представительнее, похож скорее на серьезного бизнесмена — манеры, ухватки, лексикон и все такое прочее… Ну, мы-то с вами прекрасно знаем, что серьезный бизнес с криминалом переплетен испокон веку… А второй… Этот попроще. Как две копейки. Классическая уголовная рожа, прирежет и не крякнет…
Мазур зажег лампочку под крышей машины, достал фотографию Удава и посоветовал:
— Присмотрись хорошенько…
— А что присматриваться? — с энтузиазмом воскликнул Патрикеич. — Этот, тут и гадать нечего…
— Второго опиши как можно подробнее. Внешность, манеры, всякие мелкие детали…
Ничего нельзя было утверждать заранее, но Мазур склонялся к мысли, что описываемый человек ему решительно незнаком. Патрикеич, конечно, скот безрогий, но в силу профессии наблюдательный, хваткий и, в общем, неглупый. Описал достаточно подробно, сведи где-нибудь судьба — можно, пожалуй, узнать.
..
— И ты две недели на меня старательно стучал… — укоризненно сказал Мазур.
— А что оставалось делать? — пожал плечами чуточку успокоившийся Патрикеич. — Вы же разговор записали? Сами слышали, как он на меня давил… И вчера… — Он спохватился, замолчал.