А может быть и по-другому:
— Сегодня так: отсюда поднимаем четыре агрона в четырех направлениях, при каждом — четыре боевые капсулы. Все агроны с бортовым номером «один» и эмблемой. В девятом высотном эшелоне все сходятся, полчаса крутят карусель и разлетаются; объект будет в том, что примет курс… смотри сюда. Усек? Все, пилоты могут занимать места.
Для тех, кто не знает: агрон — это вам не агрик, который кто хочет, тот и купит, если, конечно, денег хватит. Это здоровенный и тяжелый вагон на агратяге, стоит он — ну, у вас все равно столько не найдется, да и продается такое средство передвижения далеко не каждому, а только трем высшим уровням, четвертому — по большой дружбе, в обход правил и инструкций. Но дружба ведь дороже, верно? Вот и мы так считаем.
Вот так или примерно так. Только не думайте, что это какой-то высокий государственный муж собирается после трудов праведных отъехать на свою виллу к жене и деткам. Это — люди, безусловно, весьма достойные во всех отношениях — ну, скажем, председатель правления очень значительного банка, он по земле может, куда захочет, а вот в воздухе верхние эшелоны ему заказаны, а в нижних тесно, значит — опасно. Или это известный судья и одновременно глава такого холдинга, в чьих руках чуть ли не сорок процентов всего мирового производства наркоты: для него и воздух открыт до самого синего неба и немножко за ним. Нет, высокий муж не петлял бы по площадям и проспектам, он и в воздух бы не поднимался: и там, и там коэффициенты опасности не сказать, что низкие, некоторые прямо считают, что они высоки чрезмерно. Высокий муж из своего непроницаемо-непробиваемого кабинета на персонально своем лифте (ну, со свитой, понятно, не в одиночку же) спустился бы метров на сотню под землю, а там пересел бы в свой вагончик, а сопровождающие заняли бы все остальные, и вперед — без разъездов и перекрестков, по туннелю, лишь изредка двоящемуся, и по какой ветке каждый раз поезд свернет — и охрана не знает, управление — компьютерное, и какая сегодня задана программа, знает только сам хозяин да еще его личный программист, решение же о выборе сегодняшней программы они принимают вдвоем, когда поезд уже набрал скорость, так что и захоти программист разболтать по глупости или злому умыслу — не будет у него такой возможности, потому что никакой личной связи у него на время поездки нет, она изъята охраной, и больше он не получит ее, пока завтра поезд не вернется в город. Честно говоря, жизнь такого программиста хуже собачьей, у него, конечно, многое есть, кроме свободы да еще семьи (только одинокий человек может занимать этот пост, ни жены, ни любовницы даже ему не положено, а потребности его удовлетворяются силами соответствующего персонала — как и большинства телохранителей, кстати).
Вообще, знающие люди на такую работу не идут, потому что стало откуда-то известно: профессиональная болезнь таких должностных лиц — раннее слабоумие, поскольку после каждой такой поездки ему не только возвращают его коммик и прочее, но и стирают из его памяти все последние сутки. А поскольку происходит это через день, то нервная система начинает быстро давать сбои; говорят, недалеко от Кишарета существует специальная закрытая больница для отставных личных программистов, иные уверяют даже, что не больница, а хоспис, однако нам эти слухи кажутся сильно преувеличенными. Люди ведь любят возводить напраслину на тех, кто больше преуспел в жизни. К тому же программисты эти работают все-таки по щадящему графику: день службы — день отдыха. Мы сказали «службы» — но вы и сами уже, конечно, поняли, что люди они не вольнонаемные, этого только не хватало!
То есть теперь можно с уверенностью предположить, что создать опасную ситуацию для надежно подстрахованного лица — задача практически невыполнимая. Так? Или все же?..
Безусловно, проникнуть в туннель, у которого очень мало промежуточных выходов на поверхность — только вентиляционные шахты, да и то редко, потому что кислородный резерв поезд везет в себе, в самом последнем вагоне, так называемом хозяйственном, — проникнуть, говорим мы, в такой туннель невозможно — особенно если учесть, что и эта вентиляция постоянно под контролем, и попытайся какой-нибудь сумасшедший проникнуть в одну из шахт — на ближайшем пункте охраны поднимется такой трезвон, что и глухой подпрыгнет до потолка, а шахта эта немедленно перекроется и туда начнет поступать некая субстанция, какой дышать мы вам не посоветуем: помрете в секунды. Все так, все верно. Опасности никакой.
Ну а если все-таки?..
Если, предположим, вы владеете собой в самом полном смысле этого слова — то есть умеете своими тонкими телами выйти из плоти? Вы что же — полезете в таком случае в вентиляцию? А зачем? Если вы проходите сквозь любую преграду — металл, бетон, камень, воду, даже их не ощущая? И если можете перемещаться практически с любой мыслимой и немыслимой скоростью? (Нет, все-таки мыслимой, потому что прежде, чем эту скорость развить, ее надо вообразить, представить.) Иными словами — сколько бы ни показывал спидометр подземного экспресса, для вас он все равно что стоящий в неподвижности. И вы окажетесь в нем без малейших затруднений. И в нужном вагоне, и даже в том его помещении, куда и хотели попасть. В месте, где нет никого, кроме самого высокого мужа, который успел уже бегло ознакомиться с последней сводкой очень закрытых (но при этом не обязательно правдивых) новостей, а сейчас невольно задремал, потому что минувший день был каким-то слишком уж утомительным и весь организм настоятельно требовал релаксации и отдыха. А где еще можно расслабиться так беззаботно, как в личном вагоне личного поезда в личном, по сути дела, туннеле?