Дальнейшие размышления складывались сами собой: разыскиваемые люди могли быть и вовсе не приспособленными к жизни где-то в подполье, но самое малое одна сильная сторона у них была: эти люди умели думать нестандартно, сочетать такие понятия, которые никто другой никогда рядом не поставит, и из этого делать совершенно неожиданные для всех остальных выводы. А это означало вот что: искать этих людей нужно там, где укрыться вообще невозможно. С общепринятой, во всяком случае, точки зрения.
И вот сейчас Никодим, сидя в шкуре главы Банковской унии Альмезота, пытался понять: что же могло оказаться таким местом.
А это означало вот что: искать этих людей нужно там, где укрыться вообще невозможно. С общепринятой, во всяком случае, точки зрения.
И вот сейчас Никодим, сидя в шкуре главы Банковской унии Альмезота, пытался понять: что же могло оказаться таким местом. А думать ему мешали. Даже вот и сейчас снова сунулся секретарь:
— Державный советник (таким был официальный ранг банкира), пришло сообщение, — он поднял глаза к потолку, — с самого верха. О займе. Там, правда, в одном месте какая-то несуразица — может быть, магнитная буря повлияла на прохождение…
— Дай сюда. Разберусь с Божьей помощью.
Он стал читать. Действительно, письмо в весьма сухом тоне напоминало, что в секретариат вице-провектора до сих пор не поступило конкретной информации о размещении займа; упоминалось и о том, что курс дикона в отношении межмирового галлара неоправданно понизился: все еще продолжался процесс, начавшийся некоторым даже обвалом, когда Галактика поняла, что обещанное супероружие на рынке в обозримом будущем не покажется. А между двумя этими темами вклинилось несколько и в самом деле посторонних слов и еще дважды по четыре цифры: 1, 9, 2 и 9. Он прочитал, поднял брови, сказал секретарю:
— И в самом деле галиматья. Скоро придется письма от руки писать, к тому идем… У тебя все? Так оставь меня в покое, наконец.
Ну вот. А он только что жаловался, что связи нет. Послание и в самом деле тревожное. «Сразу, как прилетим на место, надо будет серьезно накрутить хвост начальнику охраны, чтобы никто и близко подойти не мог. Здесь-то, в агроне, где только свои, и не раз проверенные, опасаться, пожалуй, нечего, но вот как только коснемся грунта — сразу всех поставить на уши…»
Так решилось в той части сознания, что принадлежала законному хозяину банкирского организма. Решилось — и успокоилось. Зато в другой части, наоборот, пошла серьезная работа.
«Хотелось бы знать — как они ухитрились нас вычислить, но это потом, сейчас не до расследований. Значит — в числе прочих охота открыта на меня, то есть и на моего любезного «домохозяина», главного финансиста Альмезота. Охотники, надо полагать, уже на номерах. Ружья заряжены, в любой миг можно их вскинуть — и стрелять влет дичь, вставшую на крыло…
Влет, ясно тебе? Именно влет. Никто не станет ждать, пока ты сядешь на грунт. Там намного легче ускользнуть. А отсюда?
Отсюда — разве что пешком с трех тысяч метров.
Так. Так. Очень интересно.
Пешком — при наличии пузыря — неплохая прогулка, как сказано нашим пилотом. А у нас пузыри есть? На меня, на сопровождающих, на самого пилота, наконец? Посмотрим, что знает об этом хозяин тела».
Вот ведь как любопытно: он никогда этим не интересовался. Считал, и, наверное, вполне разумно, что обо всем этом должны думать люди, которые занимаются его транспортом и за это получают, кстати, очень неплохие деньги. Помнит только, что — да, есть эти пузыри, вспоминается даже — их показывали, такие штуки вроде школьного ранца в древности, заспинная сумочка, и в ней — антиграв, маломощный, но достаточный, чтобы опустить человека на грунт без повреждений. Есть они. Но хозяйская память, увы, не сохранила ничего другого: где они хранятся, например, и как приводятся в действие… Вот в маршрутном агроне пассажиров наверняка предупреждают об этом еще перед взлетом, а его вот хозяина не сочли нужным просветить. Стоит ли после этого быть боссом? И тем более — создавать себе облик всезнающего и всемогущего? Ах, безобразие!.
Стоит ли после этого быть боссом? И тем более — создавать себе облик всезнающего и всемогущего? Ах, безобразие!..
«Конечно, можно поступить очень просто: вызвать сюда пилота, оторвать его от болтовни с приблудным коллегой и спросить: а где мой пузырь? Ну-ка, покажите мне его? И пилот тут же…
Стоп.
Приблудный коллега. Которому лететь только до Киланмора. И стрельба влет. Коллега, готовый покинуть агрон, пользуясь своим пузырем. Пилот, ранее моему водиле не встречавшийся. Ну просто очень здорово. Совершенно прелестно. Значит, своего головореза нарядили, выходит, в мое, брата Никодима, грешное тело, у жулика заимствованное, и послали, снабдив — чем же? Дистантом? Ножом? Вряд ли. Для пользования ими нужны условия, а они там достаточно опытны, чтобы понять: ко мне его не пустят ни за какие коврижки. Нет, конечно. Просто взрывчатка — в количестве достаточном, чтобы от нашего средства передвижения остались мелкие брызги. Стрельба влет. Сам же исполнитель должен воспользоваться своим пузырем и имеет возможность сделать это совершенно спокойно: «Ах, мы уже над Киламором? Спасибо, коллега, мне пора, до следующего!» — и за борт. Еще три-пять минут — бух, и агрона нет. Ах, какая жалость, как трагично! Аминь.