А вслед за этим возникло вдруг и еще одно новое чувство. Вот какое: если до сих пор всякий раз, когда в голову ей приходила мысль о неизбежном, раньше или позже, но неизбежном расставании с ним, единственным чувством оказывалась боязнь незащищенности и сознание необходимости нового поиска широкой спины, за которой можно чувствовать себя спокойно, то сегодня там, на крыше полицейского участка, она ощутила вдруг нечто совершенно иное: не спину потерять оказалось страшно, но вот именно его, сегодняшнего, с новым взглядом, прикосновениями, с откуда-то явившимися вдруг интонациями голоса, каких раньше не слышалось.
И как-то не думалось уже о безопасности, но лишь о том — не лишиться его, человека, а вовсе не благосклонной к ней силы, какою он воспринимался до сих пор. Мало того, совершенно для нее необычным явилось вдруг — впервые в жизни — возникшее откуда-то из глубины желание отдаться ему вот сейчас, тут, на крыше, у всех на глазах и испытать что-то такое, никогда еще не переживавшееся; да ведь всего лишь позапрошлой ночью у них была обычная близость, табельная, так сказать, никаких непривычных ощущений, как и всегда, не вызвавшая, недаром Вирга давно уже пришла к выводу, что фригидность — ее удел, ничего не поделаешь, не всем дано познать мгновения эйфории, как не всем — быть сильными и не всем — богатыми. Она, как и всякая — или почти всякая — женщина, подыгрывала, понятно, изображая томление и приступ наслаждения, — на деле же внутренне облегченно вздыхала, когда процесс заканчивался. А вот сейчас…
Отсюда, наверное, возникло совершенно неожиданное и для нее самой, непроизвольно вырвавшееся: «Ты же знаешь — я для тебя все, что угодно, сделаю!» И подлинная готовность действительно сделать все, чего он потребует. Это при том, что и он никогда доселе ее в свои дела, какие угодно, не вовлекал, и сама она никогда не выражала такого желания, потому что у нее и своих забот хватало, да и чем меньше знаешь, тем спокойнее спишь. И Вирга испытала какую-то совершенно непонятную радость, кинувшись очертя голову выполнять то, что он ей поручил. Добралась до «Голубого берега», нашла тех людей и точно передала. А также согласилась и довести их до нужного места, хотя об этом Гер не просил, но она почувствовала, что если она это сделает — ему будет приятно, и согласилась.
Ну а то, что она за это потребовала заплатить, — это совершенно естественно было: эту услугу она оказывала в первую очередь пятерым незнакомым, а не Геру. А всякая услуга должна быть оплачена, и чем щедрее — тем лучше, на этом стоит мир, стоял и будет стоять.
Но раз уж ты взяла деньги, то и выполнить принятое на себя обязана наилучшим образом, на этом строятся все деловые взаимоотношения. Вирга так и поступила. Перед уходом из гостиницы спросила, как им лучше: побыстрее оказаться на месте — или поскрытнее. Человек, с которым она договаривалась, слегка усмехнувшись, ответил: «Хорошо бы и так, и этак, но все же безопасность важнее».
Она кивнула и повела их не по людным улицам, а по обходному, далеко не всем известному маршруту (какие существуют всегда и везде): дворами, переулками, задами, где и темнее, и грязнее, и дольше. Зато праздный люд сюда не заходит, и даже силы порядка проникают только по какому-то конкретному заданию, если произошло что-то серьезное. А те, кто пользуется этими маршрутами постоянно, люди крайне нелюбопытные и на тех, кто вдруг попался на пути, таращиться не станут. И им ответят точно так же: разойдутся, словно бы не заметив друг друга, потому что первое правило тут — не совать носа в чужие дела; а кто этого не понимает, тот не жилец. Все это — такие же непременные компоненты любой технологической цивилизации, как и войны, коррупция и духовный регресс. За все приходится платить — не в этой жизни, так в другой. Но там — по иным, более высоким ставкам.
3
Вирга свою работу выполнила: всех пятерых в целости и сохранности, без всяких происшествий довела до условленного места, а именно — до автовокзала. Теперь они стояли под навесом, оглядываясь, и в этом не было ничего удивительного: пятеро оказались тут впервые в жизни и сейчас осуществляли, так сказать, привязку к местности. Но куда удивительнее было то, что и сама их проводница стояла и осматривалась с некоторым недоумением, словно бы ожидала увидеть тут нечто совершенно другое.
3
Вирга свою работу выполнила: всех пятерых в целости и сохранности, без всяких происшествий довела до условленного места, а именно — до автовокзала. Теперь они стояли под навесом, оглядываясь, и в этом не было ничего удивительного: пятеро оказались тут впервые в жизни и сейчас осуществляли, так сказать, привязку к местности. Но куда удивительнее было то, что и сама их проводница стояла и осматривалась с некоторым недоумением, словно бы ожидала увидеть тут нечто совершенно другое. Хотя это было ее, можно сказать, рабочее место, здесь она искала постояльцев, когда освобождалась у нее одна из комнат, и вряд ли могло тут быть что-то такое, что вызвало бы у нее подобную оторопь. И вот тем не менее.
На самом же деле и для нее нашлось чему удивиться.