Акт, да. Словечко со многими значениями…
Подыграть ей? Или гнуть свою линию? Дзюдо или сумо?
Я выбрал дзюдо.
— Я тоже устал. Просто адски. Так и тянет прилечь. Только, боюсь, тут места для двоих маловато.
Она, уже лежа, полузакрыв глаза, пробормотала, как бы засыпая:
— Ложись вплотную, уместимся. Не бойся, не укушу…
Я улегся.
Не бойся, не укушу…
Я улегся. Если между нами еще и оставались какие-то миллиметры, то они мгновенно исчезли после того, как дамочка сразу же придвинулась ко мне. И тут произошло нечто, чего я, откровенно говоря, совсем не ожидал: не думал, что она может работать и по такому классу. А суть заключалась в том, что после этого микродвижения я ощутил ее тело своим телом — не через мой гидрокостюм и ее снаряжение, но своей собственной кожей ее кожу. И уверенность в том, что наших реальных тел здесь нет и быть не может, стала испаряться мгновенно, словно капелька воды на языке раскаленной лавы. Наверное, я вздрогнул, она почувствовала это и тихонько усмехнулась:
— Только не говори, что так не лучше.
Это и на самом деле было бы чистым враньем. Ощущение было более чем приятным, и — странное дело — мысли о греховности помыслов почему-то не возникли именно тогда, когда могли бы, может быть, принести какую-то пользу. Возникло нечто другое — то, что проще всего назвать желанием. Желанием обладания. Желанием близости. Слабый все-таки народ мы, мужики. А плоть оказывается сильной — даже там, где ее, строго говоря, вовсе нет. Но ведь на самом деле все сосредоточено в тонких телах, без которых плоть — всего лишь человечина, пищевой продукт для плотоядных.
Проигрываю, понял я ясно, хотя она, собственно, вроде бы ничего не делает, ни пальцем не шевелит, и тем не менее воля моя и умение самоконтролироваться утекают, как вода из решета, меня уже можно брать голыми руками. Аттрактанты хреновы! Никогда не думал, что их можно и выделять, и воспринимать здесь, в этом пространстве. Выходит — можно? Собственно, их самих может и не быть, но есть нечто, вызывающее соответствующую реакцию. Прежде не приходилось об этом задумываться, потому что подобной медитации я не переживал еще ни разу. Если я сейчас же не найду никакой защиты, проиграю окончательно. Что же тут можно придумать?
То есть можно применить самый простой способ: бежать. Выйти из медитации и прийти в сознание на борту корабля, в отведенной мне каюте. И наплевать, что об этом подумает соблазнительница. Я бы сделал это хоть сейчас, но мне нужно получить от нее самое малое — все то, что ей известно о Лючане. Без этого я не уйду и не должен позволить уйти ей. А это значит, что нажимать серьезно нельзя. В реальном мире можно, а здесь — никак: не удержишь в пространстве медитации того, кто не хочет в нем остаться. Что?
— Ра! Ра, ау-у…
Почудилось, наверное: из дальнего далека едва слышный долетел голос Лючаны. Да, ее голос, без сомнения. Или иллюзия?
— Ра! Ра-а!..
Это она! Несомненно!
— Ра! Отзовись же!
Лежащая рядом со мной женщина ничего не слышит. Ей и не следует. Но на сей раз голос прозвучал совсем рядом.
Я невольно приподнялся на локте. Чтобы оглядеться: может быть, Люча и в самом деле где-то тут?
— Я… тебе не нравлюсь?
Это сказано с ноткой недоверия: разве она может не нравиться нормальному мужчине?
— Нравишься, еще как!
— Правда? Тогда хочешь — я тебе помогу?
Я и в самом деле этого хочу. Только не для того, что имеет в виду она. Если у меня получится задуманное — значит, мой класс все-таки повыше. Изрядно повыше.
— Сейчас я добавлю тебе силы…
На это я и рассчитываю. Сейчас она установит канал, это она может сделать лишь при помощи собственной энергии. Потом по каналу пойдет уже энергия окружающего нас пространства.
Потом по каналу пойдет уже энергия окружающего нас пространства. Это азы. Но мне сейчас нужно не упустить момента и, как только канал установится, не позволить ей отключиться от него, но тянуть энергию из нее, сделаться лихим энергетическим вампиром. Я вообще не принадлежу к таковым, но технология мне знакома — обучение ей входило в курс моей подготовки.
— Да, пожалуйста…
Думаю, что мысленно она сейчас улыбается, хотя внешне лицо ее выражает лишь сосредоточенность. Я тоже улыбаюсь, лицом этого никак не показывая. И в самом деле чувствую: канал устанавливается. Встал прочно. Сейчас она отключится. А я этого не позволю. На самом деле энергии у меня и так достаточно. Больше, чем у нее, потому что я вообще от природы более энергоемок. Вот моя соседка нахмурилась: чувствует, что происходит что-то не так. Закрыв глаза, концентрируется на нужных действиях. Но я уже успел перекрыть ее путь отключения. Я уже ворвался в нее — не так, правда, как ей хотелось. Прости, красавица, мы все-таки не союзники и вряд ли когда-нибудь станем ими.
Ее сопротивление моему вторжению ощутимо слабеет. Мне стало даже как-то неудобно: все-таки я совершаю насилие, хотя в уголовном праве подобные действия еще не получили такого признания.
Я в упор смотрел ей в глаза, и ясно было видно, как менялось их выражение: от уверенности — к сомнению, вот появился и страх…
— Что ты?.. — Ей уже трудно стало говорить.