Мужчина, видимо, по имени Идо: Ласковая!..
Женщина, она же Маха, повелительно: Минимат первого градуса Идо! Стоять смирно!
Идо: Маха, это же смешно! Убери дистант!
Маха: Невыполнение приказа при нахождении на задании…
Идо: Господи, какая глупость! Ладно, ладно. Но уж как-нибудь…
Маха: Как-нибудь я попрошу генерал-максимата отстранить тебя и с первым же танкером отправить куда подальше. Ну, успокоился? Прекрасно. Пожалуй, мы успеем еще прочесать это направление, потом придется ставить капсулу на ход…
Подслушивать дальше становилось опасно. Несомненно, они искали именно нас. То есть прежде всего корабль. Спасибо здешней флоре: зеленые стволы вымахали уже выше антенны. Казалось просто невероятным, что они могут еще сохранять вертикальное положение: для такого роста они были слишком уж тонкими.
— Ладно. Отходим… — прошептал я, и мы стали медленно отползать от своего наблюдательного пункта. Потому что просто невозможно было позволить, чтобы несостоявшиеся любовники хотя бы заподозрили, что кто-то наблюдает за их нештатным столкновением. Впрочем, на самом деле мы не имели понятия, как к этому они отнеслись бы: может быть, напротив, им понравилось бы? Потому что не пришлось бы больше нас искать: вот они — мы, тепленькие…
Но, похоже, они все-таки принялись за работу. Поэтому я решил не задерживаться, а со всей допустимой скоростью возвратиться к нашему еще недооборудованному лагерю. Однако у Лючаны неожиданно возникло другое мнение.
— Ра, — сказала она. — Эта парочка ушла и вряд ли вернется.
— Надеюсь, что нет, — согласился я.
— Пусть отойдут подальше. Мы ведь не знаем, по прямой ли, зигзагом или еще как-нибудь они ходят. Обождем здесь, тут наверняка мы не наткнемся на них, а они — на нас.
— Гм… — изрек я задумчиво.
— И потом… тут такое хорошее местечко — уютное, даже, пожалуй, располагающее…
— К чему?
— К тому, — сказала она.
— Думаешь, он случайно тут к ней полез?
«Временами, — подумал я, — Люча выражается слишком уж, так сказать, неделикатно. Полез! Могла бы сформулировать и помягче».
— И пахнет как сильно! — добавила она.
Я и сам почувствовал, каким сильным был здесь все тот же ардигский аромат, определенно каким-то образом влиявший на физиологию, если не на психику. И подумал: как бы ни выражалась моя милая, но, по сути, придумала хорошо. В конце концов, мы прилетели отдыхать и, станут нас искать или нет, собирались предаться именно этому занятию, если, конечно, ничто не помешает.
Впрочем, я был сейчас почти уверен, что беспокоить нас не станут. У наших возможных преследователей существовало, как я успел понять, какое-то ограничение во времени. Может быть, им надо было возвращаться на производство, становиться ко всяким станкам и машинам — хотя, скорее, садиться к ним, сейчас уже давно никто не правит вахту на ногах. Прогресс. Так или иначе, у них времени было в обрез, а у нас — хоть завались.
Так, во всяком случае, считал я в те минуты.
4
— Похоже, этот мальчик все-таки был прав, — пробормотала Лючана в полудреме. — Я его понимаю. Давно уже я так себя не чувствовала…
Так прекрасно — вот что она имела в виду. И была права. Вообще, если подумать, за достаточно долгие годы нашего брака таких дней, даже если не полагаться на естественную память, а порыться в летописи, что исправно вели наши мики, найдется в лучшем случае десятка полтора, и они разбросаны по разным годам и месяцам, умещаясь в коротеньких промежутках между окончанием одной операции и началом следующей. Иными словами, из полагающегося вроде бы медового месяца мы не использовали и половины — и вот сейчас возникла возможность разом наверстать все упущенное. Во всяком случае, последний час, проведенный на полянке среди кустарника, на пятачке любви, как уже успела окрестить это местечко Люча, сулил именно такое развитие событий.
Мы лежали обнявшись, отдыхая, наслаждаясь послевкусием любви, теплой тенью от кустов, принимавших на себя удары прямых солнечных лучей, отсутствием кусачих насекомых, некусачих тоже и вообще всего, что могло бы помешать полному и давно желанному расслаблению. Радовавший нас аромат, которым был пропитан воздух, казалось, все усиливался, и я подумал, что вот так можно провести и целый месяц — и этого не покажется слишком много, а смысл жизни заключается именно в таком, отключенном от всего мира времяпрепровождении, когда это самое время даже не замечаешь, оно перестает существовать. Никакие заботы повседневности не отвлекают от простых и глубоких мыслей, которые ощущаешь, хотя и вряд ли можешь выразить словами; не мысли скорее и не просто чувства, а какое-то ощущение, которому нет имени — люди еще не сумели назвать его, а значит — овладеть им, и оно приходит лишь тогда, когда само захочет — как вот сейчас, например…
Словом, такая благодать была вокруг, что даже та частица моего «я», которой полагалось постоянно бдеть, чтобы при малейшем подозрении подать сигнал тревоги, даже эта частица задремала во мне, хотя мое состояние не было медиативным, а только при медитации можно позволить себе такую незащищенность, потому что тогда тебя охраняют другие, куда более могущественные. Но сейчас все вокруг так и источало волны мира и надежности, и я вслед за Лючей забылся в редком и чудесном ощущении счастья.