«1. Космопорт Ардига закрыт, борта не принимаются».
Допустим. Предположим даже, что информация об этом задержалась — Ардиг все-таки настолько отдален от секторов, включающих в себя по нескольку миров, что там могли и не торопиться с рассылкой предупреждений, а другие миры, получив их, не стали бить в большие колокола, поскольку сообщения регулярного с Ардигом не было, да и чартером транспорты заходили туда нечасто — лишь по мере накопления того, чем они там промышляли: удобрения. Допустим. Но нас ведь отправлял с Теллуса не кто-нибудь, а высокое должностное лицо Службы. А уж если Служба не знает о закрытии космопорта пусть и отдаленного мира, значит, конец света уже наступил. Нет, Иванос знал бы. А если так, то не стал бы не только советовать нам воспользоваться для отдыха этим миром, но даже, строго говоря, не организовал бы эту экспедицию.
Но если так и если вспомнить, что еще на Теллусе некие не установленные лица хотели нас отправить в какое-нибудь другое место, то не вырисовывается ли тут уже определенная тенденция?
«2. Груз сельхозпродуктов в миры шестнадцатого сектора».
Это сильно смахивает на импровизацию. Капитан «Барона» не был готов отвечать на такие вопросы, потому что шел из мест со слабым движением, этот узел, в котором мы все еще висим, посещается редко и капитан не ожидал встречи. А уклониться от ритуала не мог: это вызвало бы подозрение у любого, расценивалось бы если и не как чрезвычайное происшествие, то, во всяком случае, как нештатная ситуация: корабельщики всегда формалисты в таких делах. А почему я так уверен в том, что это импровизация? Вот почему: сочиняя на ходу, капитан вынужден был пользоваться только своей памятью, и в ней сохранились такие вещи, как сельхозрейсы в шестнадцатый сектор. А на самом деле снабжение этих миров извне было закрыто восемь лет тому назад, когда последний из дотировавшихся миров этого сектора — Тернара — вышел на самообеспечение.
А из этого следует еще одно любопытное заключение. А именно: всякий капитан торгового космофлота — хоть разбуди его среди ночи после большой гулянки — не задумываясь скажет, что куда возят и что — не возят. Это у них всегда в оперативной памяти, поскольку борьба за фрахты между кораблями таких колоссов, как «Астрокар» и «Транскерн», не утихает ни на минуту, и не только суперкарго, но и самим капитанам приходится суетиться. Все они знают. А капитан Ступ, оказывается, не в курсе. Что же он, в таком случае, за торговый капитан? Ну, что капитан, это скорее всего соответствует, хотя гарантии и тут нет. А вот что торговый?..
Ну-ка, не поленимся…
— Люча, будь добра, вытащи у себя действующий «Кто есть кто среди звезд». И поищи там капитана Ступа. Раздел «Торговый флот», «Астрокар». Вообще любого Ступа, может, он не обязательно капитан.
— Ты думаешь, что…
— Думать не запрещается. И строить гипотезы, даже и сумасшедшие.
— Минутку…
Краем глаза я видел, как по дисплею информатора Лючаны скользили имена и звания.
— Ты не ошибся с фамилией? Как она правильно пишется?
— Как читается. Посмотри в их визитке.
— Уже попыталась, но… Куда ты ее загнал, умник этакий?
— И не трогал.
— Ты не ошибся с фамилией? Как она правильно пишется?
— Как читается. Посмотри в их визитке.
— Уже попыталась, но… Куда ты ее загнал, умник этакий?
— И не трогал.
— В записи нет никакой визитки. Словно и не было.
— О господи! — только и пробормотал я. — Ты совсем разучилась. Ничего, это восстановится. Дай-ка я.
Потребовалось около двух минут, чтобы я убедился в правоте Лючаны: от полученных с «Барона» текстов не осталось ничего. Ни бита.
— Ну что, убедился?
— Ты права, — пришлось мне признать. — В очередной раз.
— Наконец-то ты понял. Что это, по-твоему, может значить? Сбой в нашей аппаратуре? Но в таком случае…
— У нас все в порядке. Тут возможно только одно: тексты были запрограммированы на самоуничтожение после определенного времени, установленного отправителем.
— Зачем?
— Мало ли может быть причин. Но, скорее всего, чтобы у адресата не оставалось никаких доказательств того, что был такой обмен посланиями и даже что встреча вообще состоялась.
— Ну, — сказала она, — в бортжурнале все зафиксировано.
— Вернее — должно быть записано. Однако если для них это почему-то имело такое значение… Да что гадать: проверим.
Я загрузил последнюю страницу журнала, который заполнялся не экипажем, а самим «Триолетом»; в него поступали и в нем хранились все сведения о рейсе — каждое изменение скорости и направления, все остановки и продолжения пути, отправленная и полученная любым способом информация — и все такое прочее.
— Полюбуйся, — сказал я ей, когда последние записи возникли на мониторе.
— Вот так раз! — молвила Лючана, даже не очень удивленно. — По записи, мы вошли в узел, уравновесились, перестроились на новый вектор — и продолжаем тут висеть. Все верно, но ни встречи, ни обмена, выходит, не было? Слушай, может, мы с тобой и в самом деле — того?..
И она покрутила пальцем у виска.
— Если бы, — сказал я. — Ну, так что там у тебя со Ступом?
— Извини. Я сейчас. Идет поиск. Ага! Найдено. Он… Да что это такое! Что за идиотский день сегодня!