— А как поживает прекрасная Зульфия — жертва сексуальных домогательств Сени Курицына?
В глазах блондина, устремившихся на Крюкова, заплясали веселые искорки. Судя по всему, он уловил суть вопроса — в отличие от пребывавшего в полном недоумении барона.
— Так вы знакомы с Кукуем?
— Шапочно,- слегка покривил душой Федор.- Зато я хорошо знаком с вашим братом, принц Алекс. Именно он рекомендовал меня на работу.
— Благородный Ник Арамийский якшается с вампирами? — вскинул удивленно глаза барон.
— Он не вампир, благородный Гилрой, он — артист,- усмехнулся блондин.- На Земле живут странные люди: им мало реальности, и они без конца пытаются создать ее жалкое подобие.
— Это что же, новый род магии?
— Можно сказать и так,- пожал плечами Алекс.- Я бы назвал это магией развлечений.
— Петь умеешь, артист? — грозно нахмурил брови Гилрой.
— Да! — твердо сказал Крюков, хотя, задай ему такой вопрос кто-нибудь на Земле, он, безусловно, ответил бы отрицательно.
— Калидис,- обернулся к слуге барон,- принеси инструмент.
«Грек» исчез, но уже через минуту вернулся с самой обычной земной гитарой. Крюков не стал задавать вопросов по поводу того, откуда она здесь взялась: если Соловью удается перебрасывать на другую планету автомобили, то о гитаре можно не спрашивать.
— А что вы предпочитаете?
— Пой, вампир, или на кол посажу!..
Крюков от великой растерянности едва не грянул песню Аркана Кенара про кровососущих тварей, но вовремя сообразил, что в такой аудитории это будет равносильно смертному приговору. И изобразил «Батяню-комбата»!
Барон Гилрой оказался благодарным слушателем. Даже уронил слезу в концовке. Реск, стоявший справа от исполнителя, всхлипнул; глек — хрюкнул; Калидис едва не зарыдал в голос… Словом, песня взяла за живое.
— Угодил, артист! — Гилрой хлопнул в ладоши.- Калидис, вина моему новому другу.
Кубком вина дело, естественно, не ограничилось. Тут же организовался пир на весь мир. Слегка захмелевший Федор раз пять (а возможно и десять!) исполнил «Батяню» перед почтенной публикой. Такого успеха Фреди Крюгер не имел даже в ночном клубе!.. Аплодировать обитатели замка не умели, зато хрюкали и вопили от души.
…После четвертого кубка лейтенант решил, что в зале собрались жутко симпатичные ребята, дружбой с которыми можно гордиться.
.После четвертого кубка лейтенант решил, что в зале собрались жутко симпатичные ребята, дружбой с которыми можно гордиться. Поэтому в качестве звезды эстрады он охотно фотографировался с присутствующими и даже принялся раздавать автографы — чем окончательно расположил к себе всех.
— Слушай, артист, научи меня играть на гитаре,- обратился к Федору Гилрой.
— Раз плюнуть, твое благородие! — охотно откликнулся перебравший горячительного в приятной компании лейтенант.- Главное — пальцы правильно расставить…
Надо сказать, у барона Гилроя с музыкальным слухом все было в порядке, а привыкшие к мечу пальцы оказались на редкость гибкими… За пару часов обучения инструментом он, конечно, не овладел, но несколько аккордов усвоил твердо. Его игра на гитаре произвела на простодушных дружинников еще большее впечатление, чем выступление Федора. Словом, вечеринка прошла удачно, а чем она закончилась — лейтенант слегка запамятовал: уж очень крепкое подавали к столу вино…
Проснувшись поутру, Крюков не сразу сообразил, где находится, а сообразив — ужаснулся собственному легкомыслию. Таких проколов разведчикам не прощают!..
Кроме всего прочего, Федор боялся, что наболтал лишнего… Вообще-то недержанием речи он никогда не страдал, но ведь и напился до полной потери памяти первый раз в жизни!.. Оправданием ему, конечно, могла служить непривычная обстановка, в которой он оказался, но это слишком хилое оправдание для уважающего себя профессионала, который в любой самой абсурдной ситуации должен сохранять голову ясной и светлой.
К слову, проснулся Федор не на средневековом ложе под балдахином, а на самой обычной раскладушке, выставляемой обычно для внезапно нагрянувшего гостя в наших среднестатистических семьях!.. Фантасмагория, судя по всему, продолжалась, и даже похмельный синдром не внес в ее запутанное течение ничего нового и существенного.
Анализировать ситуацию Крюков даже не пытался. Когда действительность начинает соответствовать законам бреда, самое лучшее — подчиниться течению жизни и просто наблюдать за происходящим, храня в сердце надежду, что рано или поздно все как-нибудь да образуется…
Нельзя сказать, что апартаменты, в которые поместили Федора, поражали роскошью: небольшая комнатушка с одним-единственным подслеповатым оконцем… Правда, была здесь все-таки и лохань с водой — холодной, которая сразу освежила и привела в чувство раскисшего от впечатлений лейтенанта. Окончательно заставил его прийти в себя неожиданно появившийся принц Алекс.
Блондин сел на единственный стул, стоявший в углу каморки, и с интересом уставился на Федора. Менее всего посетителя можно было назвать простодушным: такого обвести вокруг пальца куда труднее, чем барона Гилроя.
— Вчера вы обмолвились, дорогой Крюков, что знакомы с моим братом Ником Арамийским?