Однако огорчение по поводу столь вопиющей социальной несправедливости отнюдь не повлияло на служебное рвение лейтенанта, проявлявшего в непривычной и суетной обстановке лучшие качества бойца невидимого фронта.
Конечно, человеку, чья служебная деятельность проходила в условиях, весьма отличных от артистического мира, и никогда прежде не посещавшему ночные клубы и стриптиз-бары, богемная жизнь казалась полным абсурдом, граничащим с идиотизмом… Крюков старался поменьше ужасаться происходящему и попристальней вглядываться в окружавших его людей.
Контингент в ночном клубе подобрался специфический, но с бухты-барахты зачислять всех в монстры Федор не стал. Да, распущенность имела место быть. Голые девушки расхаживали не только по подиуму, но и за кулисами, стреляя в терявшегося лейтенанта порочными глазками. Нельзя сказать, что Крюков был ханжой от рождения, но царившая здесь вольность нравов его шокировала.
Если верить Сиротину, то все эти голые и полуголые красавицы — ведьмы!.. В смысле переносном Федор отчасти соглашался с бизнесменом-психом, но поскольку и сам здесь числился вампиром Фреди Крюгером, то не сделал из полученной от ненадежного источника информации далеко идущие выводы.
…Обнаженная до полного «не могу» красавица присела на колени отдыхавшего после выступления Федора и ласково погладила его по волосам:
— Я прямо тащусь от вампиров… Ты вечером свободен?
У Крюкова от такой фамильярности сперло дыхание. Красавица по внешним данным была из ряда вон: такие бьют мужчин наповал одним взглядом глубоких, как омут, карих глаз.
— У меня работа,- прокашлялся Федор.- Ночная.
— У нас у всех ночная работа, Фреди… Почему бы нам не слетать на шабаш?
— А мы вроде уже на шабаше,- попробовал отвертеться Федор, оглядываясь по сторонам.
— Шутник,- улыбнулась красавица, показав совершенно потрясающие зубы.- Здесь мы всего лишь разогреваемся.
— Я летать не умею,- отбояривался, как мог, Федор.- У меня другая специализация.
— Я тебя прокачу на метле,- пообещала настырная ведьма.- Гарантирую массу впечатлений.
Не чуждый чувства юмора Федор посчитал, что шутка — ничего себе. Согласие полетать на метле ни к чему его не обязывало, поэтому он дал его с легким сердцем.
Красавица, удовлетворенная покладистостью кавалера, упорхнула в зал поражать своими формами пресыщенную публику. Федор вытер капли пота, выступившие на лбу: у него появились серьезные сомнения в том, что в подобном вертепе ему удастся сохранить незапятнанным моральный облик офицера Конторы… С другой стороны, руководство, посылая сотрудника на оперативное задание в ночной клуб, должно же, в конце концов, учитывать, что ничто человеческое ему не чуждо и он вполне может пасть — не в служебном, разумеется, смысле, а в сугубо интимном.
Кто чувствовал себя за кулисами ночного клуба как рыба в воде, так это Аркашка Канарейкин! Он самым бессовестным образом перемигивался с легкомысленными девицами, расточая им улыбки и поцелуи — пока что, правда, воздушные.
Нет, сказать, что за кулисами царил абсолютный хаос, было нельзя. Попривыкнув, Крюков даже пришел к выводу, что, несмотря на внешнюю распущенность и обилие обнаженной плоти, в варьете умеют поддерживать дисциплину. В роли дядьки-надсмотрщика выступал уже знакомый Федору ветеран эстрадного искусства Макар Терентьевич Жабаненко, решительно пресекавший поползновения на неслужебные отношения в рабочее время. Именно Жабаненко сделал Аркану Кенару довольно резкое замечание, когда тот попытался выйти за рамки приличий. Федору такая строгость понравилась, зато Канарейкин огорчился не на шутку.
— Потогонная система! — сказал он, опускаясь на стул рядом с партнером.- Ни сна, ни отдыха измученной душе!.. Черт бы побрал этого Жабана! Грозился оштрафовать за совершенно невинный флирт с девочкой… За кого они нас держат?! Мы — не рабы, рабы — не мы!
— Работа есть работа,- примирительно заметил Крюков.
— Скажите, пожалуйста, какой герой труда! — ехидно глянул на приятеля Аркадий.- А о чем ты с Марой договаривался?
— Ее Марой зовут?
— Или Машкой — кому как нравится,- пожал плечами Канарейкин.
— На шабаш она меня приглашала,- разоткровенничался Крюков.- Люблю, говорит, вампиров.
— Я так и думал! — довольно хихикнул Аркадий.- Бабы всегда на имидж западают! Видал, как на тебя дамочки из публики реагируют? Прямо едят глазами!.. Эх, надо было мне назваться вампиром! Из тебя, Федька, какой-то вялый упырь получился. Больше огня во взоре, Фреди, больше шарма! Укуси хоть, что ли, какую-нибудь — для полноты образа.
— Сам кусай! — обиделся Крюков.
— Я не вампир, я — Кенар… Мне бы Соловьем-разбойником назваться! Дал маху! Не додумал в свое время. Лирические герои ныне не в моде… Надо будет договориться с Жабаном и добавить чертовщинки в имидж.
— Бесов тут и без тебя хватает,- хмуро бросил Федор.
— Не люблю моралистов,- поморщился Канарейкин.- Где ты видишь бесов?
— А этот, с рогами, кто по-твоему? — кивнул головой Крюков на проходящего мимо рогатого субъекта.
— Сатир,- охотно пояснил Аркадий.- Совсем другой имидж, возбуждающе действующий на дам! От беса — никакого возбуждения, сплошное уныние… В шоу-бизнесе, брат, свои тонкости!