Теперь понятно, почему у майора Кочубинского был такой задумчивый вид. И почему обычно словоохотливый начальник Крюкова, любивший долго и нудно наставлять своих подчиненных, держался предельно корректно, не растекаясь по древу по поводу столь сомнительных обстоятельств… Кочубинский — человек опытный, хорошо понимающий, что бред, встревоживший начальство, следует опровергать не медицинскими справками, а фактами…
На дне хиленькой папочки лейтенант Крюков обнаружил еще одну ориентировку — на некоего Никиту Алексеевича Мышкина, двадцати лет от роду, актера и режиссера, отмеченного, несмотря на юные годы, несколькими весьма престижными в кинематографических кругах премиями… Федор не то чтобы не любил кино — просто времени не хватало выбраться в кинотеатр. Но кое-что о фильме «Царевич Елисей» он слышал. Возможно, даже читал в газете…
Если верить официальному документу, состряпанному в родном ведомстве, расторопный Мышкин заработал на своем фильме несколько сот миллионов баксов!.. Углядев в бумагах такую безумную цифру, Крюков даже крякнул от изумления и досады. Вот она — богема!.. Ну что полезного сделал этот мальчишка для цивилизованного человечества, чтобы оценивать его труд в таких безумных суммах?!
Сам Федор перебивался на зарплату, которую в свете этих кричащих цифр даже скромной назвать было нельзя — разве что жалкой…
Далее пошло еще интереснее. Выяснилось, что Мышкин унаследовал от своего умершего папы огромное состояние, более того, приумножил его самым хамским образом, разыграв запредельную комбинацию на Нью-Йоркской бирже! Миллиардные барыши!
У Крюкова от обозначенных цифр закружилась голова. И утверждение Сиротина, что Мышкин подарил Жигановскому полтора миллиарда, больше не казалось бредом отравленного алкоголем ума…
Немудрено, что начальство всполошилось!.. Возможно, незнакомый пока что Крюкову Евграф Виленович и сумасшедший, но реальные миллиарды так просто на алкогольный психоз не спишешь…
Потрясенный полученной информацией, Крюков налил себе еще одну чашечку кофе — против собственных правил: надо же было успокоить разыгравшиеся нервы и возвратить сиганувшие в запретные зоны мысли.
В инопланетное происхождение Мышкина Крюков не верил. Состояние у Никиты Алексеевича, конечно, весьма солидное, но это отнюдь не говорит о его экстраординарных способностях!.. В конце концов, и мир, и Россия знавали немало шустрых людей, которые добивались и большего — без всякой магии, но исключительно ловкостью рук… Иным уже предъявили по данному поводу претензии правоохранительные органы. Не исключено, что деятельность двадцатилетнего режиссера тоже не останется без оценки нашей расторопной прокуратуры. И у Федора Крюкова есть хороший шанс внести свой скромный вклад в благое дело — тем более, что ему за работу платят какие-никакие деньги…
Офис психа Сиротина внушал уважение. Это обстоятельство слегка насторожило Крюкова, хотя он и вычитал в ориентировке, что Евграф Виленович человек небедный. Однако одно дело — прочитать, а другое — увидеть собственными глазами мраморные полы и набыченную охрану, которая, впрочем, быстро расслабилась, увидев удостоверение в руках молодого человека, довольно высокого, приятной наружности и спортивного телосложения. Реакция «стражей» Федора отнюдь не удивила. Он вежливо попросил проводить его в кабинет Евграфа Виленовича Сиротина, к которому у его ведомства появились кое-какие вопросы.
Реакция «стражей» Федора отнюдь не удивила. Он вежливо попросил проводить его в кабинет Евграфа Виленовича Сиротина, к которому у его ведомства появились кое-какие вопросы.
Весть о появлении человека из органов летела по офису со скоростью птицы, тогда как сам Крюков передвигался по коридорам обычным прогулочным шагом. Именно поэтому в приемной видного бизнесмена и политика лейтенанта уже ждали, предупредительно распахнув перед ним двери в кабинет шефа.
— Здравствуйте, Евграф Виленович,- вежливо произнес Федор, с интересом разглядывая отделанные ценными породами дерева стены.
Кабинет ему понравился, а вот хозяин — гораздо меньше: бегающие глазки всегда вызывают подозрение у работников компетентных органов, равно как обильные капли пота, выступающие на лбу и выдающие нешуточный испуг ни в чем вроде бы не обвиняемого пока человека.
— Здравствуйте, товарищ лейтенант,- дрогнувшим голосом приветствовал гостя сутулый субъект невысокого роста, обладавший на редкость невыразительным лицом.- Садитесь, пожалуйста… Чем могу быть полезен?
— Я по поводу вашего заявления… — Крюков охотно воспользовался приглашением и пристроился на стуле у стола в двух метрах от приунывшего бизнесмена.
— Какого заявления, простите? — Евграф Виленович вытер белоснежным платочком посеревший лоб и испуганно глянул на уверенно расположившегося напротив лейтенанта.
— Вы хотите сказать, что ничего нам не писали? — с металлом в голосе произнес Крюков, пронзив забывчивого собеседника стальными клинками серых глаз.
— В некотором роде… — Рука Сиротина противно задрожала, и он поспешно убрал ее со стола.- У меня, знаете ли, бывают провалы в памяти… Видимо, склероз.