Константин Казюкевич, которого я по недоразумению в первый день знакомства посчитал магом, был фигурой весьма заметной в экономическом бомонде, но тем не менее имел склонность к предосудительным контактам, с помощью которых мечтал увеличить свое и без того немалое состояние. Его возможная связь с Усладовым меня нисколько не удивила — хотя бы потому, что поркианский резидент унаследовал агентуру ордена Золотого Скорпиона и уж конечно не мог пройти мимо хорошего знакомого небезызвестного во вселенских кругах Каронга.
Каронг давно спит вечным сном, успокоенный ударом энергетического меча моего брата Вика, а Казюкевич по-прежнему неосмотрителен в своих знакомствах…
Выстроенное когда-то по проекту Каронга здание тщательно охранялось, однако мы проникли в него без проблем. Василий, судя по всему, сделался здесь завсегдатаем — его опознали и взяли под козырек. Ко мне у охраны тоже вопросов не возникло, хотя я бы на всякий случай проверил у незнакомого человека документы.
— Да тебя, Никита, каждая собака в городе знает,- ухмыльнулся Василий.- Царевич Елисей — собственной персоной! Портреты во весь рост по всему городу!..
Все-таки для резидента всепланетная популярность- нож острый! Я замучился автографы давать! И дернул меня черт связаться с этим кино… Узнай старцы из Высшего Совета Светлого круга, что засланный ими на Землю человек стал популярнее здешних королей и президентов, пожалуй, многие из них взвыли бы от возмущения!.. К счастью, о кино просвещеннейшие имеют весьма смутное представление. Мне следовало бы просветить их на этот счет. Но только после того, как они освободят меня от многотрудных обязанностей резидента!..
В этот раз мы с Василием воспользовались лифтом. Почему-то мне сие техническое приспособление землян не очень нравится. Хотя за прожитые на Земле месяцы я пользовался им неоднократно, но постоянно при входе в лифт меня охватывало нехорошее предчувствие. Правда, до сих пор предчувствие раз за разом попадало пальцем в небо и я благополучно добирался до места.
Василий надо мной посмеивался и прозрачно намекал, что пора бы мне поменять профессию, поскольку человеку, страдающему неврастенией, работать резидентом противопоказано… Насчет моей неврастении он, конечно, заблуждался, а его собственная лифтохрабрость покоилась на фундаменте дремучей необразованности в сфере магии замкнутых пространств. Я собирался как-то просветить Василия на этот счет, но, к сожалению, не хватило времени…
Двери лифта опять благополучно открылись на нужном нам этаже.
Дорогу в кабинет нефтяного магната я знал очень даже хорошо, поскольку не раз навешал Казюкевича… О, да он поменял секретаршу!
Довольно симпатичная девушка, даже отдаленно не напоминавшая ведьму Дуняшу, с вежливой улыбкой поднялась нам навстречу. Видимо, Василия действительно ждали, ибо дверь кабинета распахнулась ра-ньше, чем секретарша успела ответить на наше приветствие. На пороге возник сам хозяин со сладкой улыбкой на устах. Улыбка предназначалась, собственно, Щеглову, а мне достался настороженный и почти испуганный взгляд.
В кабинете нефтяного магната сидели гости. Евграфа Виленовича Сиротина я узнал сразу, а вот второй посетитель мне не был знаком.
Первое, что бросилось в глаза при взгляде на незнакомца,- ослепительная улыбка и приторно-благожелательное выражение лица. Сразу сделалось очевидным, что этот упитанный человек нам так рад, как никто другой на белом свете. Его прямо распирало от симпатии и к людям, и к окружающему миру.
— Усладов,- представил нам утонувшего в мармеладе гостя хозяин.
Надо признать, что фамилия соответствовала если не внутреннему содержанию, то, во всяком случае, внешнему виду. Его радость по поводу встречи со мной особенно резко контрастировала и с кислым выражением лица Евграфа Сиротина, и с озабоченным — Константина Казюкевича: похоже, эти двое меня не ждали, визиту не обрадовались и не сумели своего огорчения скрыть.
— Мышкин,- назвал я себя, отвечая на улыбку господина Усладова не менее обворожительной своей.
— Щеглов,- представился Василий.- Рад познакомиться с потенциальным клиентом.
— Щеглов,- представился Василий.- Рад познакомиться с потенциальным клиентом.
После слов Василия в кабинете возникло легкое замешательство. Пока Сиротин перемигивался с хозяином, мы успели присесть к столу.
— Вы тоже интересуетесь нефтью? — спросил я у Усладова.
— Не совсем. Я владею сетью магазинов в столице и по стране. А вы, Никита Алексеевич, если не ошибаюсь, продюсер и режиссер?
— Не ошибаетесь, господин Усладов. Кроме того, меня интересует коммерция. На этом поприще нельзя обойтись без риска. Вы ведь понимаете, о чем я говорю, господа?
На лицах Сиротина и Казюкевича отразилась целая гамма чувств. С одной стороны, вроде бы да, понимали, а с другой — безусловно, нет. Было ясно, что они готовились вести переговоры с Василием, в крайнем случае с Соловьем, но никак не со мной, Никитой Алексеевичем Мышкиным, к которому питали сложные чувства… Впрочем, и мне господина Казюкевича любить было не за что — особенно если вспомнить о покушении на мою жизнь, организованном стараниями нефтяного магната.