— Ни в чем, — сказал Рорк.
На этом и закончилось первое совещание относительно резиденции Остина Хэллера.
Вечером того же дня Снайт загнал своих пятерых проектировщиков в поезд, и они отправились в Коннектикут осмотреть участок, выбранный Хэллером. Они стояли на одиноком каменистом берегу, в трех милях от не слишком фешенебельного городка, жевали бутерброды и орешки, смотрели на утес, который ломаными уступами вырастал из земли и резко, свирепо обрывался в море. Вертикальный обелиск скалы крест-накрест пересекал бледную линию морского горизонта.
— Вот тут, — сказал Снайт, вертя в руке карандаш. — Веселенькое местечко, да? — Он вздохнул. — Я пытался предложить ему более приличный участок, но ему это не сильно понравилось, так что пришлось мне заткнуться. — Снайт вновь покрутил карандаш. — Вон где он хочет дом, на самой верхушке скалы. — Снайт почесал кончиком карандаша кончик носа. — Я пытался предложить поставить дом подальше от берега, а эту чертову скалу оставить для вида, но это тоже его не вдохновило. — Он закусил резинку карандаша зубами. — Подумать только, сколько понадобится взрывных работ на этой вершине! А нивелировки? — Он почистил ноготь грифелем, оставив черный след. — В общем, вот так… Определите угол залегания и качество породы. Подходы к площадке будут трудными. У меня в конторе есть все замеры и фотографии… Так… У кого есть сигарета?.. Ну, пока достаточно… Всегда готов помочь вам советом… Так… Во сколько идет этот чертов поезд?
Так пять проектировщиков приступили к работе. Четверо из них незамедлительно бросились к кульманам. Только Рорк еще много раз в одиночку выезжал на участок.
Пять месяцев, проведенных Рорком у Снайта, пролетели, не оставив в его душе никакого следа. Если бы у него возникло желание спросить себя, что он чувствует в связи с этим, он не смог бы ничего ответить, кроме, пожалуй, одного — за эти пять месяцев ему ничего не запомнилось. То есть он прекрасно помнил каждый сделанный им эскиз; если постараться, он, вероятно, вспомнил бы и дальнейшую судьбу этих эскизов. Он не старался.
Но ни к одному из этих проектов он не относился с такой любовью, как к дому Остина Хэллера. Вечер за вечером он оставался в чертежной после работы, наедине с листом бумаги и мыслью о нависающем над морем утесе. Никто не видел его эскизов, пока они не были завершены.
Закончив работу над ними поздно ночью, он сел у доски, разложив перед собой листы, и сидел много часов, одной рукой подперев подбородок, а другую свесив вниз, так что кровь прилила к пальцам и они занемели. Улица за окном сделалась темно-синей, затем бледно-серой. Он не смотрел на эскизы. Он был опустошен.
Дом, изображенный на эскизах, казалось, был создан не Рорком, а утесом, на котором стоял. Казалось, что утес вырос и завершил себя, заявив о своем предназначении, осуществления которого он так долго ждал. Дом был разбит на несколько уровней, следующих контурам естественных террас, созданных природой на скальной поверхности утеса. Дом поднимался вместе с ними — постепенно, неравномерно, стекаясь в одну точку, в единое гармоничное целое.
Стены, из того же гранита, из которого был сложен утес, продолжали вертикальное движение его склонов вверх, широкие бетонные террасы, серебристые, как море, повторяли линии волн, линии горизонта.
Рорк еще сидел у доски, когда его сослуживцы вернулись, чтобы начать новый рабочий день. Тогда эскизы были отправлены в кабинет Снайта.
Два дня спустя конечный вариант дома, который нужно было представить Остину Хэллеру, вариант, выбранный и отредактированный Джоном Эриком Снайтом, исполненный художником-китайцем, лежал на столе, закутанный в оберточную бумагу.
Это был дом Рорка, но теперь стены были сложены из красного кирпича, окна обрезаны до общепринятых размеров и снабжены зелеными ставнями, два выступающих крыла отсутствовали, громадная нависающая над морем терраса была заменена балкончиком с ажурной решеткой, а к входу были приделаны портик с ионическими колоннами под ломаным фронтоном и небольшой шпиль с флюгером.
Возле стола стоял Джон Эрик Снайт, раскинув руки над рисунком, боясь коснуться девственной чистоты его нежных тонов.
— Уверен, что именно это имел в виду мистер Хэллер, — сказал он. — Очень неплохо… Да, очень неплохо… Рорк, сколько можно повторять, чтобы ты не курил у белового эскиза? Отойди. Неровен час, измажешь его пеплом.
Остин Хэллер ожидался к двенадцати часам. Но в половине двенадцатого без предупреждения явилась миссис Симингтон и потребовала немедленной встречи с мистером Снайтом. Миссис Симингтон была внушительного вида вдова, которая только что въехала в новый дом, с проектированный мистером Снайтом. Помимо того, Снайт рассчитывал получить заказ на многоквартирный дом от ее брата. Он не мог отказаться принять ее и с поклонами препроводил в свой кабинет, где она, не стесняясь в выражениях, принялась излагать ему, что в библиотеке у нее треснул потолок, а на эркерных стеклах в гостиной постоянно выступает какая-то испарина, из-за которой пропадает весь вид и с которой она ничего не может поделать. Снайт послал за своим главным инженером, и они вдвоем пустились в подробные объяснения, извинения и проклятия в адрес подрядчиков. Миссис Симингтон не выказала никаких признаков смягчения, когда на столе Снайта зазвенел звонок и голос секретарши сообщил о прибытии Остина Хэллера.