Он учился добросовестно и много. Он совсем не походил на Джонни Стокса, который никогда не слушал в классе и редко открывал книгу дома и все же знал почти все еще до того, как это объяснит учитель. Наука давалась Джонни без труда, как, впрочем, и все; у него были ловкие маленькие кулачки, здоровое тело, потрясающая внешность и бьющая через край жизнерадостность.
Но то, что делал Джонни, было неожиданным и шокирующим; Эллсворт делал то, чего от него ожидали, но лучше, чем это когда-либо делали другие. Когда писали сочинение, Джонни мог поразить класс самым блестящим проявлением бунтарства. В сочинении на заданную тему «Школьные годы — золотой век» он дал восхитительное эссе о том, как ненавидит школу и почему. Эллсворт создал поэму в прозе о прелести школьных лет, которую напечатала местная газета.
Кроме того, Эллсворт полностью забивал Джонни, когда дело касалось имен и дат: память Эллсворта была подобна жидкому цементу, она намертво удерживала все, что в нее попало. Джонни казался бьющим гейзером, Эллсворт — губкой.
Дети звали его Эллси Тухи. Обычно они оставляли его в покое, по возможности избегая, но не открыто — они не могли разобраться, что же он все-таки собой представляет. Он охотно приходил на помощь, когда надо было растолковать урок; у него был острый ум, и он мог уничтожить репутацию любого, придумывая обидные прозвища; он умел рисовать на заборах ужасные карикатуры; он по всем признакам подпадал под определение «пай-девочки», но почему-то это прозвище совершенно ему не подходило; у него была слишком большая уверенность в себе и спокойное, поразительно мудрое презрение ко всем. Он ничего не боялся.
Он мог подойти к самым сильным мальчикам посреди улицы и сказать — а не прокричать — своим четким голосом, слышным за целый квартал, сказать без всякой злобы — никто никогда не видел Эллсворта Тухи обозленным: «У Джонни Стокса на заду заплатка», «У Джонни Стокса нет своей квартиры», «Вилли Ловетт — недоучка», «Пат Нунан — пожиратель рыб». Джонни никогда не бил его, как не били и остальные — потому что Эллсворт носил очки.
Он не мог участвовать в играх с мячом и был единственным среди мальчиков, кто хвастался этим, а не чувствовал себя ущемленным или смущенным, как другие мальчики с хилым телом. Он считал физкультуру вульгарной и так и говорил. «Мозг, — утверждал он, — важнее мышц»; и он действительно так считал.
У него не было близких друзей. Его считали справедливым и неподкупным. В детстве у него было два случая, которыми очень гордилась его мать.
Случилось так, что богатый и популярный Вилли Ловетт устроил день рождения в тот же день, что и Дриппи Манн — сын вдовой портнихи, вечно жаловавшийся и постоянно сморкавшийся мальчик. Эллсворт Тухи был единственным из числа приглашенных на оба праздника, кто отказал Вилли Ловетту и отправился к Дриппи Манну на скучнейшее сборище, от которого он не ожидал никакой радости и не получил ее. Недруги Вилли Ловетта после этого целый месяц преследовали и дразнили его — за то, что им пренебрегли в пользу Дриппи Манна.
Случилось так, что Пат Нунан предложил Эллсворту пакет с леденцами в обмен на то, что тот тайком поправит его контрольную. Эллсворт взял конфеты и позволил Пату списать. Спустя неделю Эллсворт подошел к учительнице и, положив нетронутый пакет с леденцами на ее стол, сознался в своем проступке, но не назвал другого виновника. Несмотря на все усилия узнать его имя, она ничего не добилась — Эллсворт молчал; он только объяснил, что списавший — один из лучших учеников и он не может пожертвовать оценкой мальчика в угоду требованиям собственной совести. Наказали только его одного, оставив в школе на два часа после уроков. Затем учительнице пришлось забыть об этой истории и оставить все оценки в том виде, в котором они были. Но это вызвало подозрения относительно оценок Джонни Стокса, Пата Нунана и других лучших учеников за исключением Эллсворта Тухи.
Эллсворту было одиннадцать, когда умерла его мать. Тетя Аделина, незамужняя сестра отца, переехала к ним жить и вести хозяйство. Тетя Аделина была высокой, сильной женщиной с лошадиным лицом и непоколебимым здравым смыслом. Тайное огорчение всей ее жизни состояло в том, что ее никто никогда не любил.
Тайное огорчение всей ее жизни состояло в том, что ее никто никогда не любил. Хелен стала ее любимицей. Что до Эллсворта, то она считала его исчадием ада. Но это никак не повлияло на его полное почтения поведение по отношению к ней. Он вскакивал, чтобы поднять ее упавший носовой платок, подвигал ей стул, когда у них собиралась компания, в особенности мужская компания. Он посылал ей великолепные открытки в день святого Валентина — на кружевной бумаге, с розочками и строками любовных поэм. Он пел «Милая Аделина» громко, как городской глашатай.
— Ты пиявка, Эллси, — сказала как-то она. — Ты присасываешься к ранам других.
— Значит, я никогда не умру от голода, — ответил он. Спустя некоторое время они остановились на вооруженном нейтралитете. Эллсворту было предоставлено расти, как ему заблагорассудится.
Во время учебы в старших классах Эллсворт стал местной знаменитостью — главным оратором. Даже через несколько лет после его выпуска о подающем надежды мальчике упоминали не как о неплохом ораторе, а как о «втором Тухи». Он выигрывал все состязания. Позднее слушавшая его аудитория говорила «об этом изумительном мальчике», не вспоминали его жалкую маленькую фигурку с впалой грудью, слабыми ножками и очками — вспоминали его голос. Он побеждал во всех спорах. Он мог доказать все. Однажды после своей победы над Вилли Ловеттом, когда он доказал, что перо сильней меча, он предложил Вилли поменяться местами и вновь выиграл дебаты.