— Так почему вы работаете именно здесь?
— Из-за денег, что вы платите мне, мисс Франкон.
Ее передернуло. Она отвернулась и пошла прочь от него вверх по тропинке.
Она знала, что он смотрит ей вслед. Она не оглянулась. Она пошла дальше через карьер и выбралась из него при первой возможности, но не вернулась назад на тропинку, где ей пришлось бы увидеть его снова.
II
Каждое утро Доминик просыпалась с мыслью о том, как она проведет день. Это было очень важно, так как она преследовала определенную цель — не ходить сегодня в карьер.
Она потеряла свободу, которую так любила. Она знала, что продолжительная борьба против власти одной-единственной страсти сама по себе тоже рабство, но такая форма цепей ее устраивала. Только так она могла допустить его присутствие в своей жизни. Она находила мрачное удовлетворение в боли, потому что эта боль исходила от него.
Она сходила в гости к дальним соседям, в семью безупречно богатых и снисходительно любезных людей, которые так надоели ей в Нью-Йорке. Она еще никого не навещала этим летом. Они были удивлены и польщены ее приходом. Доминик сидела в группе достойных людей на краю плавательного бассейна и наслаждалась собственной аурой изощренной элегантности. Она видела, с каким почтением обращаются к ней люди. Она взглянула на свое отражение в бассейне: она выглядела более утонченной и строгой, чем любой из окружающих ее людей.
Со злым волнением Доминик представила, как поступили бы эти люди, если бы могли прочесть ее мысли в этот момент, если бы они знали, что она думает о каменотесе, думает о его теле с такой интимностью, с какой никто не думает о чужом теле, — так можно думать только о своем. Она улыбнулась холодной и чистой улыбкой, по которой никто не смог бы догадаться, чем она на самом деле вызвана. Она вновь и вновь приходила к соседям лишь ради того, чтобы эти мысли нашли себе достойное обрамление в уважении людей, которые ее окружали.
Однажды вечером один из гостей предложил отвезти ее домой. Это был известный молодой поэт, бледный и чахлый. У него был нежный, чувственный рот и глаза, в которых светилась вселенская скорбь. Она не заметила, с каким задумчивым вниманием он долго смотрел на нее. Они ехали в сумерках, и она увидела, как он неуверенно наклоняется к ней. Она услышала его голос, шепчущий признания и бессвязные слова, которые она не раз слышала от других. Он остановил машину. Она почувствовала, как его губы прижались к ее плечу.
Она отвернулась от него. Мгновение Доминик сидела неподвижно, потому что иначе ей пришлось бы дотронуться до него, а ей было невыносимо противно даже подумать об этом. Затем она распахнула дверцу, выпрыгнула из машины, с силой захлопнула дверцу, как будто этот хлопок мог стереть его с лица земли, и побежала, не разбирая дороги. Через некоторое время она остановилась, затем пошла дальше, сильно дрожа.
Она шла по темной дороге, пока не увидела очертания крыши своего дома.
Она остановилась и с удивлением огляделась. Такие инциденты частенько случались с ней и раньше, но тогда это ее просто забавляло — она не чувствовала отвращения, вообще ничего не чувствовала.
Она медленно пошла через лужайку к дому. На лестнице, ведущей к ее комнате, она остановилась. Ей вспомнился мужчина из каменоломни. Ясно и четко она сказала себе, что этот человек хочет ее. Она и раньше знала это — знала с того самого мгновения, когда он впервые взглянул на нее. Но никогда раньше она не признавалась себе в этом столь открыто и твердо.
Она засмеялась и окинула взглядом молчаливое великолепие дома. При виде такого дома мысль о мужчине в карьере казалась нелепой. Она знала, что этого с ней никогда не случится. И знала, какие страдания может причинить ему.
Днями напролет она с удовлетворением бродила по комнатам. Дом был ее защитой. Каждый раз, услышав взрыв в карьере, она улыбалась.
Но она чувствовала себя слишком уверенно, и дом был слишком надежен. И ей захотелось утвердиться в этой уверенности, подвергнув ее испытанию.
Она остановила свой выбор на мраморной плите перед камином в спальне. Решила разбить ее. Нагнулась, сжимая в руках молоток, и попыталась расколоть плиту. Она стучала по ней, ее тонкая рука взлетала над головой и падала вниз с жестокой беспомощностью. У нее заболели кости рук и плечевые суставы. Ей удалось лишь продолбить длинную царапину вдоль плиты. Она пошла в карьер. Увидев его издалека, она направилась прямо к нему.
— Привет,- сказала она небрежно.
Он прекратил работу, прислонился к каменной гряде и сказал:
— Привет.
— Я подумала о вас, — мягко начала она и остановилась, затем продолжила, и в ее голосе зазвучали настойчивые ноты, как в приглашении, которое нельзя не принять, — потому, что есть кое-какая грязная работа по дому. Не хотите ли немного заработать?
— Конечно, мисс Франкон.
— Приходите ко мне сегодня вечером. К черному ходу можно подойти со стороны Риджуэй-роуд. У камина треснула мраморная плита, и ее нужно заменить. Я хочу, чтобы вы вынули ее и заказали новую.
Она ожидала, что он рассердится и откажется. Он спросил:
— Когда я должен прийти?
— В семь часов. Сколько вам здесь платят?