— Я люблю тебя, Питер…
— Кэти, — произнес он без колебаний, — мы помолвлены, да? Он увидел легкое движение ее подбородка, сначала вниз, а потом вверх, и с ее губ слетело одно только слово.
— Да, — проговорила она настолько спокойно и серьезно, что голос ее мог бы со стороны показаться безразличным.
Она никогда не задавала себе вопросов о собственном будущем, ведь вопросы означают наличие сомнения. Но, произнося «да», она понимала, что долго ждала этого момента и может все погубить, если даст волю чувствам и признает, что очень счастлива.
— Через год или два, — сказал он, сжимая ее ладонь, — мы поженимся. Как только я встану на ноги и окончательно обоснуюсь в фирме. Мне же надо еще и о матери заботиться, но через год все образуется. — Он говорил нарочито бесстрастно, чтобы не спугнуть ощущение переживаемого чуда.
— Я подожду, Питер, — прошептала она. — Нам незачем спешить.
— Мы никому не скажем, Кэти… Это будет наша тайна, только паша, пока… — И тут он замер, пораженный одной мыслью, тем более неприятной, что он был не в силах доказать, что эта мысль до сего момента ему в голову не приходила. И все же он мог честно признаться себе, что это, как ни странно, было именно так. Он резко отстранил Кэтрин и сердито спросил: — Кэти, ты не думаешь, что :»то из-за твоего чертова великого дядюшки?
Она рассмеялась, легко и беззаботно, и он понял, что оправдан.
— Боже мой, Питер, что ты говоришь! Ему, конечно, это не понравится, но какое нам дело?
— Не понравится? Но почему?
— Он, мне кажется, не одобряет брака. Не подумай только, что он проповедует что-то аморальное. Но он всегда говорил мне, что брак — это старомодный, чисто экономический союз, призванный увековечить институт частной собственности, или что-то в этом роде, (ловом, он его не одобряет.
— Ну и замечательно! Мы ему покажем.
Честно говоря, Китинга это даже обрадовало. Ведь хотя сам он шал, что ничего такого у него в мыслях не было, но у других могло возникнуть подозрение, что к его чувству к Кэтрин примешиваются, пусть и в незначительной степени, такие соображения, которые могли бы возникнуть у него по отношению… например, к дочери Франкона. Неодобрительное отношение Тухи к браку начисто снимало подобные подозрения. Китинг и сам не понимал, почему для него гак важно, чтобы его любовь к Кэтрин никак не соприкасалась с его отношениями со всеми остальными.
Откинув голову, он ощутил на губах покалывание снежинок. Потом он повернулся и поцеловал ее. Прикосновение ее губ было мягким и холодным от снега.
Ее шляпка сбилась набок, губы полуоткрыты, глаза — круглые и беспомощные, ресницы блестели. Он держал ее руку, глядя на ладонь. На ней была черная вязаная перчатка с по-детски неуклюже растопыренными пальцами. В ворсинках перчатки он увидел жемчужины растаявшего снега — они ярко блеснули в свете фар пронесшегося мимо автомобиля.
VII
Бюллетень Американской гильдии архитекторов опубликовал в разделе «Разное» коротенькое сообщение о прекращении профессиональной деятельности Генри Камерона. В шести строчках обобщались его достижения в области архитектуры, причем названия двух лучших его зданий были напечатаны с ошибками.
Питер Китинг вошел в кабинет Франкона, когда тот самым деликатным образом торговался с антикваром, который запросил за табакерку, когда-то принадлежавшую мадам Помпадур[38], на девять долларов двадцать пять центов больше, чем Франкон готов был заплатить. После ухода антиквара, сумевшего-таки уломать Франкона, тот с недовольной миной повернулся к Китингу и спросил:
— В чем дело, Питер, чего надо?
Китинг швырнул бюллетень на стол Франкона и отчеркнул ногтем заметку о Камероне.
— Мне нужен этот человек, — сказал он.
— Какой человек?
— Говард Рорк.
— Что еще за Рорк? — спросил Франкон.
— Я тебе о нем рассказывал. Проектировщик Камерона.
— А… да, помнится, рассказывал. Ну так иди и приведи его.
— Ты дашь мне полную свободу действий при его найме?
— Какого черта? Нанять еще одного чертежника — что тут особенного? Кстати, обязательно надо было меня тревожить из-за такого пустяка?
— Он может заартачиться. А мне обязательно надо заполучить его, прежде чем он обратится в другую фирму.
— В самом деле? Значит, по-твоему, он может заартачиться?
— Ты что, намерен умолять его поступить сюда после работы у Камерона, что, кстати, не Бог весть какая рекомендация для молодого человека.
— Брось, Гай. Сам же понимаешь, что это совсем не так.
— Ну… ну, в общем, если брать аспект чисто технический, но не мистический, надо признать, что Камерон дает основательную подготовку… конечно, в свое время он был значительной фигурой. Более того, я сам когда-то был его лучшим чертежником. С этой точки зрения за старика Камерона можно замолвить словечко-другое. Действуй. Веди своего Рорка, если он тебе так нужен.
— Да не то чтобы он мне был так уж нужен. Просто он мой старый друг и остался без работы, и я решил, что неплохо было бы ему помочь.
— Делай что хочешь, только ко мне не приставай… Кстати, Питер, согласись, что более очаровательной табакерки ты в жизни не видел.
В тот же вечер Китинг без предупреждения поднялся в комнату Рорка, нервно постучался и вошел с очень веселым видом. Рорк сидел на подоконнике и курил.