На обратном пути заеду в Чаппарозу. Завтра, ровно
в двенадцать, буду у вас в банке. Если ссуда к тому времени будет уплачена,
я не упомяну о ней в отчете. Если нет, я вынужден буду исполнить свой долг.
Засим ревизор раскланялся и удалился.
Президент Первого Национального банка еще с полчаса посидел, развалясь,
в своем кресле, потом закурил легкую сигару и направился в контору Томаса
Мервина. Мервин, по внешности скотовод в парусиновых штанах, а по выражению
глаз склонный к созерцательности философ, сидел, положив ноги на стол, и
плел кнут из сыромятных ремней.
— Том, — сказал Лонгли, наваливаясь на стол, — есть какие-нибудь вести
об Эде?
— Пока нету, — ответил Мервин, продолжая переплетать ремешки. — Денька
через два-три, наверно, сам приедет.
— Сегодня у нас в банке был ревизор, — продолжал Билл. — Лазил по всем
углам, как увидал твою расписку, так и встал на дыбы. Мы-то с тобой знаем,
что тут все в порядке, но, черт его дери, все-таки это против банковских
правил. Я рассчитывал, что ты успеешь заплатить до очередной ревизии, но
этот сукин сын нагрянул, когда его никто не ждал. У меня-то сейчас наличных,
как на грех, ни цента, а то бы я сам за тебя заплатил. Он мне дал сроку до
завтра; завтра, ровно в полдень, я должен либо выложить на стол деньги
вместо этой расписки, либо…
— Либо что? — спросил Мервин, так как Билл запнулся.
— Да похоже, что тогда дядя Сэм лягнет меня обоими каблуками.
— Я постараюсь вовремя доставить тебе деньги, — ответил Мервин, не
поднимая глаз от своих ремешков.
— Спасибо, Том, — сказал Лонгли, поворачиваясь к двери. — Я знал, что
ты сделаешь все, что возможно.
Мервин швырнул на пол свой кнут и пошел в другой банк, имевшийся в
городе. Это был частный банк Купера и Крэга.
— Купер, — сказал Мерлин тому из компаньонов, который носил это имя, —
мне нужно десять тысяч долларов. Сегодня или, самое позднее, завтра утром. У
меня здесь есть дом и участок земли, стоимостью в шесть тысяч долларов. Вот
пока что все мои обеспечения. Но у меня на мази одно дельце, которое через
несколько дней принесет вдвое больше.
Купер начал покашливать.
— Только, ради бога, не отказывайте, — сказал Мервин. — Я, понимаете
ли, взял ссуду на десять тысяч. С уплатой по первому требованию. Ну, и вот
ее потребовали. А с этим человеком, что ее потребовал, я десять лет спал под
одним одеялом у костра в лагерях и на степных дорогах. Он может потребовать
все, что у меня есть, и я отдам. Скажет — дай всю кровь, что есть у тебя в
жилах, и ему не будет отказа. Ему до зарезу нужны эти деньги. Он попал в
чертовский… Ну, одним словом, ему нужны деньги, и я должен их достать. Вы
же знаете, Купер, что на мое слово можно положиться.
— Безусловно, — с изысканной любезностью ответил Купер. — Но у меня
есть компаньон. Я не волен сам распоряжаться ссудами. А кроме того, будь у
вас даже самые верные обеспечения, мы все равно не могли бы предоставить вам
ссуду раньше чем через неделю.
Как раз сегодня мы отправляем пятнадцать
тысяч долларов братьям Майерс в Рокделл для закупки хлопка. Посыльный с
деньгами выезжает сегодня вечером по узкоколейке. Так что временно наша
касса пуста Очень сожалею, что ничем не можем вам служить.
Мервин вернулся к себе, в маленькую, спартански обставленную контору, и
снова принялся плести свой кнут. В четыре часа дня он зашел в Первый
Национальный банк и оперся о барьер перед столом Билла Лонгли.
— Постараюсь, Билл, достать тебе эти деньги сегодня вечером, то есть я
хочу сказать, завтра утром.
— Хорошо, Том, — спокойно ответил Лонгли. В девять часов вечера Том
Мервин крадучись вышел из своего бревенчатого домика. Дом стоял на окраине
города, и в такой час здесь редко кого можно было встретить. На голове у
Мервина была шляпа с опущенными полями, за поясом два шестизарядных
револьвера. Он быстро прошел по пустынной улице и двинулся дальше по
песчаной дороге, тянувшейся вдоль полотна узкоколейки. В двух милях от
города, у большой цистерны, где поезда брали воду, он остановился, обвязал
нижнюю часть лица черным шелковым платком и надвинул шляпу на лоб.
Через десять минут вечерний поезд из Чаппарозы на Рокделл замедлил ход
возле цистерны.
Держа в каждой руке по револьверу, Мервин выбежал из-за кустов и
устремился к паровозу. Но в ту же минуту две длинных могучих руки обхватили
его сзади, приподняли над землей и кинули ничком в траву. В спину ему
уперлось тяжелое колено, железные пальцы стиснули его запястья. Так его
держала словно малого ребенка, пока машинист не набрал воду и поезд, все
убыстряя ход, не исчез вдали. Тогда его отпустили, и, поднявшись на ноги, он
увидел перед собой Билла Лонгли.
— Это уж. Том, больше, чем требуется, — сказал Лонгли. — Я вечером
встретил Купера, и он рассказал мне, о чем вы с ним говорили. Тогда я пошел
к тебе и вдруг вижу, ты куда-то катишь, с пистолетами. Ну, я тебя и
выследил. Идем-ка домой.
Они повернулись и рядышком пошли к городу.
— Я ничего другого не мог придумать, — помолчав, сказал Том. — Ты
потребовал свою ссуду — и я старался выполнить обязательство. Но как же
теперь, Билл? Что ты станешь делать, если тебя завтра цапнут?
— А что бы ты стал делать, если бы тебя сегодня цапнули? — осведомился
Лонгли.
— Вот уж не думал, что буду когда-нибудь лежать в кустах и
подкарауливать поезд, — задумчиво промолвил Мервин. — Но ссуда с возвратом
по первому требованию — это дело совсем особое. Дал слово — значит, свято.
Слушай, Билл, у нас еще двенадцать часов впереди, пока этот шпик на тебя
насядет. Надо во что бы то ни стало раздобыть деньги Не попробовать ли…
Батюшки! Голубчики! Том! Слышишь?.