Я видел, как
молодчики из восточных колледжей работают в ковбойских лагерях по всему
Западу, и у меня создалось впечатление, что образование было для них меньшей
помехой, чем могло показаться с первого взгляда. Вот, к примеру, на
Снейк-Ривер у Андру Мак-Уильямса верховая лошадь подцепила чесотку, так он
за десять миль погнал тележку за одним из этих чудаков, который величал себя
ботаником. Но лошадь все-таки околела.
Однажды утром Айдахо шарил поленом на небольшой полке, — до нее нельзя
было дотянуться рукой. На пол упали две книги. Я шагнул к ним, но встретился
взглядом с Айдахо. Он заговорил в первый раз за неделю.
— Не обожгите ваших пальчиков, — говорит он. — Вы годитесь в товарищи
только спящей черепахе, но, невзирая, на это, я поступлю с вами по-честному.
И это больше того, что сделали ваши родители, пустив вас по свету с
общительностью гремучей змеи и отзывчивостью мороженой репы. Мы сыграем с
вами до туза, и выигравший выберет себе книгу, а проигравший возьмет
оставшуюся.
Мы сыграли, и Айдахо выиграл. Он взял свою книгу, а я свою. Потом мы
разошлись по разным углам хижины и занялись чтением.
Я никогда так не радовался самородку в десять унций, как обрадовался
этой книге. И Айдахо смотрел на свою, как ребенок на леденец.
Моя книжонка была небольшая, размером пять на шесть дюймов, с
заглавием: «Херкимеров справочник необходимых познаний». Может быть, я
ошибаюсь, но, по- моему, — это величайшая из всех написанных книг. Она
сохранилась у меня до сих пор, и, пользуясь ее сведениями, я кого хочешь
могу обыграть пятьдесят раз в пять минут. Куда до нее Соломону или «Нью-Йорк
трибюн»! Херкимер обоих заткнет за пояс. Этот малый, должно быть, потратил
пятьдесят лет и пропутешествовал миллион миль, чтобы набраться такой
премудрости. Тут тебе и статистика населения всех городов, и способ, как
узнать возраст девушки, и сведения о количестве зубов у верблюда. Тут можно
узнать, какой самый длинный в мире туннель, сколько звезд на небе, через
сколько дней высыпает ветряная оспа, каких размеров должна быть женская шея,
какие права «вето» у губернаторов, даты постройки римских акведуков, сколько
фунтов риса можно купить, если не выпивать три кружки пива в день, среднюю
ежегодную температуру города Огэсты, штат Мен, сколько нужно семян моркови,
чтобы засеять один акр рядовой сеялкой, какие бывают противоядия, количество
волос на голове у блондинки, как сохранять яйца, высоту, всех гор в мире,
даты всех войн и сражений, и как приводить в чувство утопленников и
очумевших от солнечного удара, и сколько гвоздей идет на фунт, и как делать
динамит, поливать цветы и стлать постель, и что предпринять до прихода
доктора — и еще пропасть всяких сведений. Может, Херкимер и не знает
чего-нибудь, но по книжке я этого не заметил.
Я сидел и читал эту книгу четыре часа.
Может, Херкимер и не знает
чего-нибудь, но по книжке я этого не заметил.
Я сидел и читал эту книгу четыре часа. В ней были спрессованы все
чудеса просвещения. Я забыл про снег и про наш разлад с Айдахо. Он тихо
сидел на табуретке, и какое-то нежное и загадочное выражение просвечивало
сквозь его рыже-бурую бороду.
— Айдахо, — говорю я, — тебе какая книга. Досталась?
Айдахо, очевидно, тоже забыл старые счеты, потому что ответил умеренным
тоном, без всякой брани и злости,
— Мне-то? — говорит он, — По всей видимости, это Омар Ха-Эм (1).
— Омар X. М., а дальше? — спросил я.
— Ничего дальше. Омар Ха-Эм, и все, — говорит он.
— Врешь, — говорю я, немного задетый тем, что Айдахо хочет втереть мне
очки. — Какой дурак станет подписывать книжку инициалами. Если это Омар X.
М. Спупендайк, или Омар X. М. Мак-Суини, или Омар Х. М. Джонс, так и скажи
по- человечески, а не жуй конец фразы, как теленок подол рубахи, вывешенной
на просушку.
— Я сказал тебе все как есть, Санди, — говорит Айдахо спокойно. — Это
стихотворная книга, автор — Омар Ха-Эм. Сначала я не мог понять, в чем тут,
соль, но покопался и вижу, что жила есть. Я не променял бы эту книгу на пару
красных одеял.
— Ну и читай ее себе на здоровье, — говорю я. — Лично я предпочитаю
беспристрастное изложение фактов, чтобы было над чем поработать мозгам, и,
кажется, такого сорта книжонка мне и досталась.
— Тебе, — говорит Айдахо, — досталась статистика — самая низкопробная
из всех существующих наук. Она отравит твой мозг. Нет, мне приятней система
намеков старикашки Ха-Эм. Он, похоже, что-то вроде агента по продаже вин.
Его дежурный тост: «Все трын-трава». По-видимому, он страдает избытком
желчи, но в таких дозах разбавляет ее спиртом, что самая беспардонная его
брань звучит как «приглашение раздавить бутылочку. Да, это поэзия, — говорит
Айдахо, — и я презираю твою кредитную лавочку, где мудрость меряют на футы и
дюймы. А если понадобится объяснить философическую первопричину тайн
естества, то старикашка Ха-Эм забьет твоего парня по всем статьям — вплоть
до объема груди и средней годовой нормы дождевых осадков.
Вот так и шло у нас с Айдахо. Днем и ночью мы только тем и
развлекались, что изучали наши книги. И, несомненно, снежная буря снабдила
каждого из нас уймой всяких познаний. Если бы в то время, когда снег начал
таять, вы вдруг подошли ко мне испросили: «Сандерсон Пратт, сколько стоит
покрыть квадратный фут крыши железом двадцать на двадцать восемь, ценою
девять долларов пятьдесят центов за ящик?» — я ответил бы вам с такой же
быстротой, с какой свет пробегает по ручке лопаты со скоростью в сто
девяносто две тысячи миль в секунду. Многие могут это сделать? Разбудите-ка
в полночь любого из ваших знакомых и попросите его сразу ответить, сколько
костей в человеческом скелете, не считая зубов, или какой процент голосов
требуется в парламенте штата Небраска, чтобы отменить «вето».