Хотел убить — и убил. Но его ни в чем не обвиняли. Обвиняли мальчишку, забывшего снять наконечник. Никто из охотников даже предположить не мог, что Артём убил Ва-Багана умышленно. Артёма жалели едва ли не больше, чем убитого. И от этого Грива чувствовал себя еще более скверно. Слабым утешением служило лишь то, что Артём все-таки сохранил контроль над своими действиями и зверь, живущий внутри него, не вырвался на свободу. Иначе умер бы не только Ва-Баган.
Труп убитого обмотали полосками ткани и снова покрыли черным веществом.
Шадаква умолк.
Из двух копий и шкуры антилопы сделали носилки. Черный сверток, внутри которого было тело Ва-Багана, уложили на них. Четверо вабу подняли его и унесли в ночь. Рык льва и вопли обезьян стали реквиемом «лучшему охотнику на обоих берегах Реки».
Архо тронул Гриву за плечо:
— Пойдем.
Артём покачал головой. Он чувствовал, что должен остаться.
Охотники ушли.
Костер догорал. Развеялся едкий запах асфальта.
Артём сидел, скрестив ноги. Он больше ни о чем не думал. Он пытался просто понять…
По ту сторону костра, в точно такой же позе сидел Шадаква.
Так они и сидели, пока ночную тьму не сменили бледные сумерки.
Шадаква с трудом распрямил ноги, мощно выдохнул, встал и подошел к Гриве.
— Ты такой, какой есть, — произнес он, возвышаясь над сидящим Гривой. — Смерть Ва-Багана на мне. Это моя вина. Не терзай себя. Не говори никому, Ар Т'ом. Они не должны знать.
— Твоя? Почему?
— Я запретил ему тебя трогать, но разрешил ему взять Д'шу в жены, если она согласится. Я забыл, каков Ва-Баган. Он мог бы стать таким, как ты, родись он не здесь, а по ту сторону Леса Красных Деревьев.
Я забыл, каков Ва-Баган. Он мог бы стать таким, как ты, родись он не здесь, а по ту сторону Леса Красных Деревьев.
— Таким, как я? Что ты имеешь в виду? — спросил Грива.
— Убивать, — сказал Шадаква. — Убивать, как ты. Здесь, на берегах Реки, люди не убивают людей. Ва-Баган мог бы. И ты это почувствовал. Моя вина… — и, не сказав больше ни слова, побрел прочь. Сейчас, когда усталость обессилила старейшину, стало заметно, что он действительно очень стар.
«Здесь люди не убивают людей… Что ж ты не сказал этого раньше, старик?» — с тоской подумал Грива.
Нет, он не пытался оправдать себя. Он виноват. Он мог бы и сам додуматься. Мог бы догадаться, мог бы прислушаться к своему подсознанию, сообразить, почему здесь, в поселке, среди незнакомых непонятных людей, достататочно сильных, чтобы копьями убивать львов, он, чужак, никогда не чувствовал опасности.
Зато сейчас он очень ясно ощущал: смерть Ва-Багана — не только смерть одного человека. Произошло нечто куда более скверное…
«Равновесие нарушено — и ограда будет разорвана» — пришла откуда-то загадочная фраза, и Артёма пробрал озноб.
«Всё! — велел он сам себе. — Помедитировали — и будет. Я — не святой. Я русский разведчик, выполняющий задание. И я должен быть в форме. А поэтому — спать!»
И он вернулся в хижину, лег и уснул.
Артём Грива
С той ночи многое изменилось. Несколько дней со мной обращались с подчеркнутой заботой. Сочувствовали. Я делал вид, что переживаю. Использовал ситуацию как повод, чтобы как-то обособиться. Мою отчужденность заметили. И отнеслись к ней с уважением. Только Даша, по-моему, огорчилась. Потерпи, детка. Может, это и к лучшему, что у нас с тобой ничего не получится. Если всё пойдет, как планировали умники «Алладина», через год меня здесь не будет. Не слишком радужная перспектива для серьезных отношений.
Упрятав поглубже собственные чувства и желания, я полностью сосредоточился на деле.
Итак, что у меня есть в информационной базе? Маленький африканский «Эдем», в котором я оказался. Безгрешные обитатели этого «рая», свято почитающие заповедь «не убий». Как там выразился Шадаква: здесь, на берегах Реки, люди не убивают людей. Но подобная формулировка подразумевает наличие мест, где живут по другим законам. Границей «Эдема» и тех, не столь благополучных, территорий служит Лес Красных Деревьев. О нем известно, что там проживает «Ужас». Возможно, под «Ужасом» подразумеваются родичи «трехглазого пессимиста». Или еще какое-нибудь сверхъестественное диво. Носителем более точной информации, надо полагать, является Шадаква. Он же — «Пришедший Издалека», «Хранитель…» и наверняка еще пара-тройка сакральных имен, о которых мне не известно. Мудрый Шадаква, совмещающий в одном лице должности врачевателя, руководителя, наставника, экстрасенса, заклинателя Духов, верховного судьи и «истины в последней инстанции» для всех аборигенов.
Если мне удастся разгадать, кто он такой, этот «жрец невидимых богов», я сразу поднимусь на следующий уровень понимания ситуации.
Но что-то мне подсказывает, что этот орешек окажется крепче моих зубов, потому что я даже приблизительно не могу представить задачи и цели Шадаквы, а он с легкостью считывает мои побуждения и мотивации. Следовательно, он может мною манипулировать, а я им — нет. И возможно, я — всего лишь марионетка в его руках.
В таком случае — могу ли я верить его словам? Разумеется, нет. Только — фактам.
А факты таковы, что та же смерть Ва-Багана могла быть запросто срежиссирована Шадаквой.
Да, дедушка выразил по поводу его гибели подобающую скорбь. Но вместе с тем отметил, что Ва-Баган — в некотором роде паршивая овца в его праведном стаде. Так почему бы не избавиться от этой «овцы», а возможно, и волка в овечьей шкуре — с помощью приблудившейся к отаре овчарки?