— Войны не будет, — сказал Грива. — Живи спокойно.
— Да? Жалко! — В том, что Артём знает, что говорит, его собеседник не усомнился. Был в курсе, что теперь Грива — член Императорского Совета.
И тут Грива не удержался, спросил:
— Миша, ты последнюю трансляцию с китайского корабля не смотрел?
— Да я и первую не смотрел! — сказал Лотман. — Буду я еще всякие богохульные дела смотреть.
— Почему — богохульные? — спросил Грива.
— Потому что нечего лезть туда, куда не положено.
— Куда — туда? — удивился Артём.
— Наверх. Кстати, был уже один такой случай. Ты про вавилонскую башню читал, мой господин?
— Читал, — после небольшой паузы ответил Грива. — Откуда ты знаешь?
— Знаю — что?
— О потере дара речи.
— Не потеря дара речи, а смешение языков, — поправил Лотман. — Так в Торе сказано. Можешь проверить, у меня память хорошая.
— Да верю я, — сказал Артём.
Интересный, однако, вариант. Или просто совпадение?
— Извини, Миша, у меня дела, — сказал он. — Будут проблемы — дай знать.
Императорский Совет практически единогласно вынес вердикт.
Оказать Китаю максимально возможную помощь.
Выступить посредниками в заключении мира между Китаем и «Алладином» и не дать последнему добить Китайскую республику. Если понадобится — силой.
Увеличить свое военное присутствие в Азии и не допустить резни при неизбежной дележке имущества поверженного гиганта.
Сразу после Совета с Артёмом связалась Даша. Она уже вполне освоила современные средства связи. Хотя там и осваивать было нечего. Активировал, сообщил имя — и абонент на связи. Чем сложнее системы внутри, тем проще — снаружи. Если у Даши и могли возникнуть проблемы, то это проблемы психологические, а не технические.
— Когда будешь? Скоро? — спросила Даша по-русски.
— Скоро. Что-то случилось?
Раньше Даша никогда не спрашивала так категорически. У нее было свое, «палеолитическое» восприятие времени.
— Твои родители прилетели. Просили узнать.
— Уже иду.
Пока Даша общалась с мамой, Артём поговорил с отцом.
— Ты ведь археолог, батя, в мифологии должен разбираться…
— Вообще-то мифология — это несколько другая дисциплина, — заметил отец. — Но если у тебя есть какой-то конкретный вопрос, говори. Попробую ответить.
— Ты в курсе того, что случилось сегодня в Китае?
— По поводу нарушений восприятия речи? Да, в курсе. Узнал от одного из своих китайских коллег.
— Ага. Это упрощает дело. Я, бать, тут с одним своим знакомым разговаривал: он провел любопытную аналогию с мифом о Вавилонской башне. Знаешь о таком?
— Тебя интересует библейский вариант — или исторический?
— А что, есть и исторический? — удивился Артём.
— Разумеется. Исторический вариант — это зиккурат в честь Этеменанки, бога-покровителя Вавилона. Позднее Этеменанки называли Мардуком. О таком ты, вероятно, слышал? (Грива-младший кивнул.) Строительство было начато, как предполагают, во втором тысячелетии до нашей эры, закончено примерно в шестом веке до Рождества Христова, то есть в период правления Навуходоносора Второго, если тебе это о чем-то говорит.
— Что-то такое слыхал, — ответил Артём. — Но чем Первый от Второго отличается — даже и не спрашивай.
— Не буду, — улыбнулся отец. — Согласно описанию Геродота и данным раскопок, башня представляла собой семиступенное кирпичное сооружение высотой порядка девяноста метров. Длина ее стен была примерно такой же. Святилище, в котором, как предполагали вавилоняне, обитал бог Этеменанки-Мардук находилось на самом верхнем ярусе. Греки считали башню одним из чудес света. Что, однако, не помешало Александру Македонскому ее снести. Александр планировал построить на этом месте главный храм своей империи. Место, на котором стояла башня, как ты понимаешь, тоже было непростым. Храм Александр построить не успел, потому что помер. Однако есть мнение, что разрушение башни было не актом вандализма, а насущной необходимостью. Она ведь уже довольно старенькая была, сам понимаешь.
Такова историческая версия. А библейская.
А библейская…
— Библейскую я примерно знаю, — перебил Артём. — Меня интересует твое мнение: можно ли провести аналогию между библейской историей о Вавилонской башне — и сегодняшними событиями в Китае?
— А почему у тебя вдруг возникла такая идея? — заинтересовался Алексей Андреевич.
— Да как тебе сказать… В последнее время у нас не жизнь, а сплошные библейские аналогии. Дед, вон, считает, что у нас вообще Судный День наступает.
— Дед всегда был максималистом.
— А как насчет «ифрита» и Содома с Гоморрой?
— А почему — не с Казнями Египетскими? — поинтересовался отец.
— Не понял?
— А ты подумай. Тоже ведь стихийные бедствия. И тоже, скажем так, высшего порядка.
— И где тот народ иудейский, который мы не желаем отпускать? И кто у нас фараон, кстати?
— Ты не ухмыляйся, — сказал отец. — Я серьезно говорю. Если ты заинтересовался мифологией, учись работать с мифами. Никогда не воспринимай миф «в лоб». Никогда не ищи прямых аналогий. И прямых повторений. Все в мире меняется, сынок.
— А как же «ничто не ново под луной»? — осведомился Артём.
— А так, что ничто — оно и есть ничто. Пытаться напрямую увязать миф и нынешние события — это сродни антропоморфизму.