… Но палец не нажал на спуск, потому что этот палец снова был не сам по себе, он был принадлежностью своего хозяина. Странное состояние схлынуло, оставив после себя ощущение необычайной легкости и приятное покалывание в мышцах. Как после тонизирующего массажа.
«Не стреляй».
Это было сказано по-русски. Вернее, вообще не сказано. Звук родился где-то внутри. Этакая озвученная мысль.
И она несомненно принадлежала не Гриве, а тому, кто оказался под прицелом.
Увы, у этого специалиста по телепатии оказалось лишь два глаза.
Грива испытал острое разочарование: не тот!
Его противник был приземист, на полголовы ниже Артёма. Широкое лицо, покрытое короткой щетиной, курчавые волосы, тяжелые надбровные дуги. Во всем его облике было нечто звериное, создающее ощущение свирепости, угрозы…
И тем не менее это был человек. Несомненно. И столь же несомненно — совсем не такой человек, как Артём или как любой из встреченных им здесь аборигенов.
Низкорослый, он, тем не менее, вызывал ощущение колоссальной силы. Широченные плечи, чудовищные бугры мускулов…
Рядом с Архо он смотрелся бы как ротвейлер рядом с доберманом. Но копье у приземистого было практически такое же, как у охотников племен Реки, только камень наконечника другой — совсем гладкий и блестящий, как стекло.
«Не стреляй, — снова пришла мысль. — Нельзя!»
— Можно! — вслух и тоже по-русски заявил Грива. — Еще как можно! Если ты сделал с ней что-то скверное…
«Она спит. Она не имеет значения…»
— Она не имеет значения, — уже вслух, по-русски, без малейшего акцента произнес приземистый. — Она — чтобы производить потомство. — Акцента не было, и голос был приятный — глуховатый баритон. Но речь всё равно звучала странно. Как будто говорил иностранец, с трудом подбирающий слова. — А кто ты? — И, с большим сомнением: — Тебя здесь нет.
— Вот тут ты ошибаешься, приятель, — заявил Грива. — Только попробуй еще какой-нибудь поганый фокус — и сразу убедишься, что я очень даже есть!
— Не надо бояться, — настойчиво проговорил «Ужас» (если, конечно, это был он). — Я не сделаю ничего, пока не пойму, как ты есть здесь.
— А когда поймешь? — Грива чувствовал растерянность приземистого, но не страх. — Что ты сделаешь тогда? Знаешь что, приятель, а положи-ка ты копье на землю.
— Зачем? — удивился приземистый. — Ты меня боишься? Я могу убить тебя без копья. Вот так. — Короткие толстые пальцы сжались в мосластый кулачище.
— Копье на землю! — с угрозой процедил Грива. — Считаю до трех! Раз…
Неизвестно, был ли знаком этот обезьяноид-телепат с правилом «раз-два-три-в-лоб» или по тону догадался, но копье тут же оказалось на земле.
А на Гриву опять накатила волна слабости, но на этот раз он справился с телепатическим прессингом намного легче, чем в первый раз.
— Еще один раз так сделаешь, и пеняй на себя! — предупредил он. — Знаешь, что у меня в руках?
— Оружие, — спокойно ответил человек-горилла. — И ты думаешь, что можешь меня убить.
«Ах я думаю…» — Артём усмехнулся и нажал на спуск. Стрела ударила в землю между здоровенных ступней приземистого. Тот отпрыгнул назад. Довольно резво, но все равно с опозданием.
Грива быстро перезарядил арбалет. Его собеседник не сделал попытки воспользоваться этими мгновениями для атаки.
Артём покосился на Дашу. Девушка лежала на боку. Глаза закрыты, дыхание ровное. Похоже, с ней не случилось ничего дурного.
— Ты ее разбудишь, когда я уйду, — пообещал приземистый.
— Если я позволю тебе уйти, — заметил Грива. — А для этого тебе придется убедить меня, что ты — не враг.
— А если мне это не удастся, ты попытаешься меня убить, да?
Приземистый определенно обладал незаурядными лингвистическими способностями. Он говорил по-русски всё лучше и лучше. Впрочем, для того, кто умеет копаться в чужих мозгах, подобная скорость не удивительна.
— Это не я, — человек-горилла угадал или подслушал его мысль. — Это ты быстро учишься. Я говорю не на твоем, а на своем языке. Твой примитивный ум противится прямому контакту. Но готов преображать и осмысливать звуки речи.
«Может, ум у меня и примитивный, но это не значит, что я должен тебе верить», — подумал Грива.
— Бред, — сказал он по-испански.
— Ортодоксальное миропонимание свойственно особям вашего вида, — на отличном испанском заявил приземистый. — Спор не имеет смысла. Что ты есть — это важно. Ты — слепое пятно для моего всеведущего разума.
«Всеведущего!» — Грива хмыкнул.
— Ты врешь, — сказал он. — Всеведущий — тот, кто знает всё. Если ты чего-то не знаешь…
— Я знаю всё о ней — возразил его собеседник. — Я знаю всё о ее соплеменниках. Я знаю всё о себе и моих соплеменниках. (Ага, — подумал Грива, — значит таких, как ты, тут целая компания!) Я знаю всё о любом разумном, которого вижу. Но не о тебе. Тебя нет… То есть ты есть: я вижу твое тело, я вижу следствия твоих поступков, но каждый твой поступок не есть часть ткани этого мира. Ты не нить в ее узоре, а пронзающая игла.
— Или ножницы, — уточнил Грива. — Которые перережут нить твоей жизни, если ты подойдешь еще на шаг ближе.
Приземистый поспешно отступил.
Его чресла прикрывал примитивный кожаный передник, но, похоже, он знал, что такое ножницы.