— Чего он говорит, Серега? — поинтересовался Колобков.
Чертанов перевел тираду Гхипры на русский. Колобков хмыкнул:
— Ишь, обиделся… Крепко мы его задели, видать…
— Что будем делать, Петр Иваныч?
— А что тут сделаешь? Мужик, видно, упорный — если что сказал, от своего не отступится… По-хорошему с таким не договоришься.
— И что теперь?
Колобков неопределенно пожал плечами:
— Пропадать, наверное.
Взяв «Чайку» в кольцо, юберийцы несколько убавили темп. Наколдованные цепи теперь стали мешать им самим — корабли, снизанные в единые «бусы», превратились в неуклюжих черепах. Снимать чары рискованно — быстроходная яхта тут же попытается проскользнуть в брешь. Приходится аккуратно маневрировать, постепенно уменьшая диаметр окружности.
Тем не менее на флагмане и соседних триремах уже начали расчехлять «роскинго» — ужасное оружие, проламывающее палубу. В заливе Кармелия «роскинго» уже продемонстрировал, что палубу «Чайки» он сокрушить способен. Одна-единственная такая штука чуть не отправила несчастную яхту на дно.
А что будет, если они шарахнут втроем?
— А что здесь происходит? — послышался дребезжащий голос Каспара.
— Деды-ы-ы-ы-ы!!! — резко повернулся к нему Колобков. — Как же я мог про вас забыть?!
— А?..
— Дедушки мои любимые, дорогие мои, золотые мои!.. На вас вся надежда, бриллиантовые вы мои!
— А?..
— Колданите что-нибудь… ну хоть что-нибудь!
В любой другой ситуации Колобков предпочел бы поискать иной выход. Что угодно будет лучше колдовства трех мудрецов. Но сейчас альтернатива обещает быть уж очень невеселой…
— Что от меня хочет этот человек? — растерянно спросил Каспар, удерживаемый Колобковым за грудки.
— Наверное, ты его чем-то обидел, — фыркнул Бальтазар. — Преврати его в блоху и помоги мне придумать, чем нам теперь заняться.
— У нас больше нету нашей башни… — грустно произнес Мельхиор.
— Может, вернемся тогда в прежний дом?
— Да, это хорошая мысль, — кивнул Бальтазар. — Надеюсь, его-то никто не украл, пока мы отсутствовали…
Колобкова окликнули из рубки. Он зло уставился на мудрецов и понял, что надеяться на их помощь по меньшей мере глупо. Плюнув на палубу, Колобков заковылял к Фабьеву и Угрюмченко, на ходу подзывая телохранителей.
— Серега! — крикнул он Чертанову. — Серега, смени меня! Как хошь, но раскрути дедов на что-нибудь полезное!
Сисадмин кивнул, обреченно глядя на приближающиеся триремы. Надо срочно как-то выкручиваться, срочно, срочно… Ситуация почти такая же скверная, как тогда, с Таннином…
— А где находится ваш прежний дом? — торопливо спросил у мудрецов Чертанов.
— В одном милом маленьком местечке, как мне помнится… — наморщил лоб Каспар. — Кажется, к югу от Рипейских гор…
— Ты все перепутал, старый олух, — презрительно посмотрел на него Бальтазар. — Не к югу, а к северу, и не от Рипейских гор, а от Эвксинского Понта.
— Да-да, там еще где-то рядышком Египет должен был быть! — радостно поддакнул Мельхиор.
— Тогда решено, — объявил Каспар, важно почесывая левую ягодицу. — Мы мудрые и великие — мы сделаем это.
— Что сделаем?
Чертанов поднял трясущуюся руку.
— Что тебе, юноша? — благосклонно посмотрел на него Каспар.
— Вы… вы сказали, что ваш прежний дом — на Земле?..
— Не спрашивай о таких сложных вещах, — брюзгливо потребовал Бальтазар. — Даже наша бесконечная мудрость не способна справиться с такими вещами, как удерживание в памяти всего, что мы когда-либо говорили.
— Но вы сказали это минуту назад!
— Ты что, издеваешься, молокосос?! — рявкнул Бальтазар. — Как, по-твоему, я могу уместить в памяти такой огромный срок?! Покажи мне человека, который способен запомнить целую минуту!
— Я способен, — улыбнулся Мельхиор.
— Врешь. Ты всегда врешь. Не ври мне тут!
— Но я правда способен.
— А о чем мы говорили? — вмешался Каспар.
— Маразм прогрессирует… — пробормотал Чертанов. — Господа волшебники, вы говорили о том, что собираетесь вернуться в ваш прежний дом… на Земле.
— А, да. Верно. Мы это сейчас сделаем.
— Встанем же в круг! — провыл Мельхиор, хватая Каспара и Бальтазара за руки.
— Не трогай меня, от тебя воняет! — отпихнул его Бальтазар. — И вообще ты меня бесишь!
— Тебя всё бесит.
— Да. И я считаю это совершенно закономерным. Меня бесит всё отвратительное. А в этом мире отвратительно всё, кроме меня.
— О-о-о, как мудро! — искренне восхитился Мельхиор. — Я запишу это в книгу… а где она?
— Ты наверняка ее потерял. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.
— Хватит болтать, молокососы! — потребовал Каспар.
— Начинаем ритуал Возвращения! И только посмейте его испортить неуместными выкриками с места!
Колобков, Фабьев и Грюнлау в рубке торопливо переговаривались, ища выход из положения. Передние триремы отделяют от «Чайки» уже какие-то метры. Медные «роскинго», облитые «вином демонов», уже поскрипывают на реях — и солдаты готовы в любой момент перерезать держащие концы.
Пусть только Наместник Эскадры подаст знак.
— Петр Иваны-ы-ы-ыч!.. — крикнул Чертанов, вбегая в рубку. — Вы… вы только послушайте… вы послушайте, что эти [цензура] старики сказали!..
— Серега, что-то ты сегодня много матом ругаешься, — недовольно покосился на него шеф. — Зря ты это. Это мне можно, или вон Петровичу, но ты же интеллигент все-таки.