— Вы… хотите пить? — недоверчиво переспросила Света, пока Чертанов нашаривал в сумке флягу.
— Да. Мой носитель обезвожен сильнее допустимой нормы. Вы, люди, довольно плохо заботитесь о своих телах. Это нерационально.
— Наши тела — как хотим, так и заботимся… — пробурчал Чертанов, протягивая флягу.
— Это нерационально, — повторил Маммерариана, прикладывая ее к губам.
Он выпил все до капли. А потом еще и несколько раз встряхнул флягу, словно желая убедиться, что там ничего не осталось. Сердобольно глядящая на отца Света полезла в сумку за добавкой, но Маммерариана произнес:
— Полагаю, этого будет довольно. Мой носитель чувствует себя лучше, чем раньше.
Мой носитель чувствует себя лучше, чем раньше.
— Может, еще и покушаете? — предложила Света.
— Нет, это излишне. В этом отношении мой носитель испытывает даже некоторый переизбыток. Ему не помешало бы несколько разгрузочных дней. Полагаю, на протяжении следующих тридцати-сорока дней я несколько снижу его моцион.
— Каких еще тридцати дней?!
Пустые глаза Колобкова уставились на землян. Маммерариана несколько секунд молчал, а потом неохотно произнес:
— Я упустил из виду, что мне скоро придется оставить этого носителя. Прошу прощения.
Узнав, что землян интересует Тур Ганикт, мозговой слизняк надолго задумался. Он то ли не мог вспомнить столь давних событий, то ли колебался, стоит ли выдавать информацию. Возможно, прикидывал, что можно потребовать взамен.
— Ганикт, говорите? — наконец открылся рот Колобкова. — Вам повезло, Ганикт сейчас относительно близко. Он к северо-западу… в… в… прошу прощения. Мне нужно немного больше времени, чтобы почувствовать точное местонахождение его ментального излучения.
Сказав это, мозговой слизняк опять надолго замолчал. Он не произносил ни слова почти пять минут. Долгих, мучительных минут. Земляне терпеливо ожидали, не решаясь беспокоить единственную ниточку, способную привести к Тур Ганикту и похищенной башне.
— Это немного затруднительнее, чем я полагал, — наконец признался Маммерариана. — Возможно, если я буду находиться немного подальше от своих сородичей и немного ближе к открытому морю, результат будет лучше.
— Ну пойдемте тогда до «Чайки», — неохотно предложила Света, с ужасом думая, что скажет мама, увидев папу в таком виде. Взяли здорового, хоть и одноногого мужа, а возвращают какого-то зомби.
Недоверчивый Гюнтер Грюнлау тоже кое о чем подумал. Он подумал, что Маммерариана, вполне возможно, вовсе и не нуждается ни в каких особых условиях. Очень может быть, что ему просто хочется подольше посидеть «за обеденным столом». Кто знает, сколько времени он тут голодал?
А Чертанов подумал, что когда Маммерариана все расскажет, нужно будет выбросить его за борт. Просто так, на всякий случай.
Мороз по коже пробирает от этих слизняков.
Колобков обернулся. В Чертанова вонзился пустой, но очень выразительный взгляд. Тот поежился, едва удерживаясь, чтобы не отвернуться. Похоже, Маммерариана уловил его последнюю мысль. Проклятый слизняк.
Взгляд стал еще выразительнее. Мозговой слизняк смотрел на человека долго… нехорошо так смотрел, многообещающе.
— Пойдемте быстрее! — не выдержал наконец Чертанов.
Шел Маммерариана очень медленно. У него явно не бывало раньше одноногого носителя. С непривычки он то и дело спотыкался, терял равновесие, заваливался набок. Дважды выронил трость. Один раз — упал навзничь и тихо хрюкнул. Света сочувственно ойкнула, но Колобков, послушный воле Маммерарианы, тут же поднялся, никак не выказав недовольство падением. Мозговой слизняк не чувствует боли носителя.
— Чует мое сердце — вернет он нам Петра Иваныча поломанным… — пробормотал Чертанов.
— Das kommt nicht in Frage! — воскликнул Грюнлау, услышавший эти слова. — Он должен быть вернуть Петер есть весь целый!
— Должен, да не обязан…
— Как это может быть? — не понял немец.
— «Должен» и «обязан» — синонимы в русский язык, так? Разве они не означать одно и то же?
Чертанов неопределенно дернул щекой, не зная, как объяснить смысл этого выражения.
— Давайте потом, герр Грюнлау? — попросил он. — Сейчас у нас вроде и другие дела есть…
Грюнлау коротко кивнул. Чертанов обреченно понял, что дотошный немец ничего не забудет. При первой же возможности обязательно вернется к отложенной теме и будет долго допытываться — что же все-таки означает эта загадочная фраза?
Поднявшись на возвышенность и увидев впереди море, Маммерариана остановился. Глядя на него, остановились и земляне. Мозговой слизняк замер неподвижно.
На сей раз он стоял и таращился в никуда еще дольше. Долгих четверть часа Колобков не шевелил ни единым членом. Лишь зеленая нашлепка на голове чуть заметно подрагивала.
— Я чувствую, — наконец произнес Маммерариана.
— Чувствуете? — оживилась Света.
— Да, чувствую. Теперь я могу сказать, где находится Тур Ганикт. Могу сказать с точностью. Могу сказать, как долго он еще будет там оставаться. Я чувствую его ментальное излучение и знаю, о чем он думает.
— Ну, и?.. — выжидательно приподняла брови Света.
— Теперь пришло время поговорить об условиях, на которых я все это скажу, — бесстрастно произнес мозговой слизняк.