— Шабаш, братва лихая, отдыхаем! Обеденный перерыв!
В унисон с капитанской командой проревела судовая сирена.
Холодного квасу захотелось еще сильнее.
Обозрев хозяйским взглядом кипящую работу, Колобков распорядился, хлопая в ладоши:
— Шабаш, братва лихая, отдыхаем! Обеденный перерыв!
В унисон с капитанской командой проревела судовая сирена. Над цетановой рощей взмыла стая перепуганных звероящеров. Довольно мелких — чуть покрупнее волнистого попугайчика.
Уминая картофельное пюре, Колобков спросил:
— Серега, там еще много осталось?
— Еще столько же, наверное, — пожал плечами Чертанов. — Там всего-то деревьев четыреста. И больше половины уже обработали.
— Угу, угу, — покивал Колобков. — В ударном темпе поработали. Стаханов бы гордился. А сколько керосину набрали? Ась, Петрович?..
— Двести литров с гаком, Иваныч, — хрипло отрапортовал седоперый беркут.
Ложка в руке Колобкова замерла. С тыльной стороны тихо капнуло пюре. На лбу прорезалась глубокая складка.
— Слышь, Петрович, ты ничего не попутал? — осведомился Колобков. — Всего двести литров?
— Забижаешь, Иваныч. Это когда я чего последний раз путал?
— Ну ты в прошлый раз когда водку разливал, так всем налил по половинке, а себе полную…
— Э, Иваныч, ты одно с другим не мешай, лады? Одно дело судовое горючее, а другое — внутряное. С внутряным я еще могу малость ошибиться…
— В свою пользу.
— Дык. Но эту бормотуху не я пить буду, а дизель. На кой мне с ней мухлевать?
— Ну мало ли…
— А если ты про тот случай думаешь, когда я казенный керосин на сторону продавал, так тому случаю сто лет в обед. Давно это было. И не здесь, а еще на подлодке моей. Государство у нас богатое, не обеднеет с пары канистр. А с тобой, Иваныч, я ж как на ладони — чист, как младенец после стирки. Да и кому я тут этот керосин запродам, если вдруг что? Папуасам голопузым? Нужон он им, как же…
— Ладно, Петрович, ты не кипятись, — примирительно коснулся крыла механика Колобков. — Вон у тебя аж перья торчком. Успокойся. Я это к тому речь завел, что мало выходит-то. Столько работали, столько деревьев издырявили… и всего двести литров!
— Так это ж только то, что уже на борту. Там, поди, все еще каплет. Щеглы твои, Иваныч, не успевают бутыли собирать. А половина леса все еще и не приступлена.
— Все равно как-то мало…
— Ну а чего ты хотел, смертный? — поинтересовалась Стефания, брезгливо рассматривая грибок, наколотый на вилку. — Ты что думал, там баллоны с топливом растут? Этой субстанции всего два-три литра в каждом дереве.
— Тю-ю-ю-ю… Это вона какие там масштабы… Тогда ж это черта с два окупится…
— Черти здесь ни при чем.
Глава 9
Порт-Вариус оказался очень большим городом. Во всем архипелаге Кромаку крупнее только Сарро — столица Юберии, и Махмад — столица Эспелдакаша.
— Возможно, еще и Гань Шуань, — заметила Стефания, разглядывая приближающуюся пристань.
— А это что еще за штука с китайским названием?
— Столица змеелюдей.
Полуподводный город.
— Полуподводный? Это как?
— Там очень мелко. Крыши зданий торчат из воды.
— Похуже рифовых отмелей, должно быть… — задумчиво пробормотал Фабьев, щелкая по хриспандровой иголке, висящей над штурвалом.
— Можешь не сомневаться.
Фабьев умудренно кивнул. Он уже довольно долго разглядывал панораму Порт-Вариуса, пытаясь сообразить — что же это ему напоминает? А потом понял — Сингапур. За сорок лет, что старый штурман прослужил на торговом судне, он трижды бывал в этом южноазиатском порту. И сейчас видел перед собой почти то же самое.
Нет, не в архитектурном смысле. Здания Порт-Вариуса ничуть не похожи на сингапурские. Да и туземцы не имеют ничего общего с азиатами.
Эти города роднит совсем другое — атмосфера. Неуловимый дух, витающий в воздухе. Огромное количество разношерстного народа со всех концов света. Постоянная суматоха и бедлам. Десятки языков и наречий, сливающиеся в один неразборчивый гомон. Толпы, толпы народу, куда ни глянь.
И корабли. Как город Порт-Вариус уступает столицам крупнейших государств Кромаку. Но как порт — не уступит никому. В огромной гавани — тысячи судов самого разного вида. От крошечных рыбацких джонок до исполинских крейсеров Эспелдакаша.
Впрочем, надо заметить, что исполинскими они являются только по местным меркам. Пятьдесят-шестьдесят метров в длину. Туземцам, до сих пор плавающим на гребных судах, подобное действительно кажется внушительным. Но экипаж «Чайки», видавший земные линкоры и авианосцы, остался не слишком впечатлен. Хотя любопытство все же проявил.
— Крейсера? — удивился Колобков, только что спросивший у Стефании, как называются эти здоровенные бандуры. — Путаешь, Фанька. Крейсер — он же железный, с пушками. Как крейсер «Аврора». Откуда у этих папуасов крейсера?
— Пап, ты сам путаешь, — не преминула блеснуть эрудицией Света. — Крейсер — это такой большой быстроходный корабль на военной службе, который крейсирует — осуществляет охрану или разведку. А из железа он или из дерева — это неважно. Крейсера уже в шестнадцатом веке были.
— Ух, Светка, до чего ж ты у меня умная! — умилился Колобков. — Ну вся в меня!
Стоящие рядом Вадик и Гешка ревниво засопели. Они привыкли считать, что это они все в отца. Особенно внешне — точно такие же плотные, коренастые.