— Что?
— Что-нибудь.
— Скажите, что я не отказался бы попробовать черепашьего супчика! — встрепенулся Каспар.
— Ладно, — добродушно кивнул Мельхиор, закрывая глаза и начиная утробно мычать.
Колобков схватился за сердце. Не находя слов, он вскинул трость, сам не зная, что собирается сделать — наорать ли на мудрецов или просто запустить в них чем-нибудь тяжелым.
Но в следующую секунду он думать об этом забыл. Потому что палуба резко ушла из-под ног, отшвыривая собственного владельца к борту.
Чертанов тоже не удержался в вертикальном положении, кубарем покатившись куда-то вниз. Зинаида Михайловна тонко закричала, вцепившись в поручни. Гена и Валера тревожно загудели, широко расставив ноги, стоя спиной к спине. Угрюмченко забил крыльями, взмывая высоко в воздух.
— Доигрались, дурачье?! — взвыла Стефания, усаживаясь на фальшборт, как кошка на забор. — Таннин в гневе! Он пробуждается!!!
Глава 7
Море на глазах чернеет. При полном отсутствии ветра волны ходят ходуном, превращаясь в огромные буруны. Дикое зрелище — в воде шторм, в воздухе штиль. Сорокаметровую яхту крутит и подбрасывает, как крошечную скорлупку. Через борта переливаются целые потоки, палубу захлестывает.
А скалистые рифы вокруг дрожат и трясутся, как при сильнейшем землетрясении. Под водой видно какое-то движение, там медленно ворочается туша колоссальных размеров…
— Деды!!! — взмолился Колобков, безуспешно пытаясь подняться на ноги. — Деды, мать вашу, ну скажите вы этой Тортилле, что пошутили! Что ж вы вечно творите-то?!!
— Петр Иваныч, если он вынырнет, нас можно будет намазывать на стенку! — страдальчески воскликнул Чертанов, ползя по палубе. — Что делать-то?!
— Не знаю! Фанька, у тебя идеи есть?!
— Целая куча, — пожала плечами чертовка. — И все идиотские.
Очередной вал поднял яхту на высоту двадцатиэтажного дома. Воздух прорезал дикий крик Зинаиды Михайловны. К нему присоединились вопли выбравшихся на палубу детей. Снизу слышен стук и грохот — незакрепленные предметы в каютах летают от стены к стене.
В Колобкова врезалось что-то тяжелое и пушистое. Гигантский хомяк Рикардо, не удержавшись на накренившейся палубе, проехал вдоль всей яхты — от кормы к носу.
Однако не хомяк стал последней каплей. Гораздо больше Колобкова взбесило отношение ко всему происходящему мудрецов.
Однако не хомяк стал последней каплей. Гораздо больше Колобкова взбесило отношение ко всему происходящему мудрецов. Они даже не потрудились встревожиться. Их тоже прокатило по ходящей ходуном палубе — сейчас у одного из бортов шевелится настоящий клубок рук, ног и голов.
Но этот клубок совершенно спокойно ведет очередную философскую беседу. Судя по доносящимся обрывкам, мудрецы обсуждают, сколько ложечек сахара нужно положить в бочку чая, чтобы стало сладко.
— Учитель Фугодаши! — постучала Бальтазара по плечу Стефания. — Учитель Фугодаши!
Старый китаец повернул к ней голову и презрительно скривил губы.
— Учитель Фугодаши, вы тут не видели толстую книгу?
— Словарь этого старого дурака, что ли? — брюзгливо спросил Бальтазар. — Я на нем сижу. И он жесткий. Мне неудобно.
— Тогда отдайте его мне, пожалуйста.
— А на чем же я буду сидеть?
— Учитель Фугодаши, пожалуйста, отдайте мне книгу, — настойчиво попросила Стефания.
— Если я это сделаю, ты оставишь меня в покое?
— Обещаю вам.
— Тогда забирай. И убирайся.
Стефания сцапала Орто Матезис Сцентию и принялась бешено листать страницы. К ней кое-как подполз Колобков, одной рукой опирающийся на трость, а другой — на Валеру.
— Рецепт динамита ищешь? — срывающимся голосом спросил Колобков, заглядывая чертовке через плечо. — Или чертежи баллистической установки?
— Я ищу статью про Таннина, — процедила Стефания. — Она обязательно должна здесь быть. И там обязательно должен быть способ его успокоить.
Колобков уронил голову на грудь, надувая щеки. Ему стало плохо. Вообще, глава семейства Колобковых еще ни разу не жаловался на вестибулярный аппарат… но и посреди моретрясения он еще ни разу не оказывался.
— Валерыч, помоги, — с трудом выговорил Колобков, перегибаясь через борт.
Телохранитель бережно придержал шефа под локоть. В бушующий океан низвергнулся поток дурно пахнущей жижицы. Колобков посмотрел на пенные буруны мутным взглядом и подумал, что еще немного — и яхта перевернется вверх тормашками. Или наконец-то врежется в один из бесчисленных рифов-шипов.
— Нашла! — радостно воскликнула Стефания, перегибая книгу об колено. — Таннин! Тэк-с, тэк-с… ага! Слабости и уязвимости! Я знала, что что-нибудь здесь найдется!
— Колись быстрей, — прохрипел Колобков, едва держась на ногах.
Стефания бегло просмотрела страницу, испещренную мелким текстом, громко прищелкнула хвостом и воскликнула:
— Тащите сюда бензин, быстро! И лейте его в море!
— Это нафига еще?! — заморгал Колобков.
— Слышь, девчурка, а откуда у нас тут бензин-то? — присоединился парящий над палубой Угрюмченко. — Это те не «жигуль»! У нас тут дизель! И горючка вся дизельная!
— Она из нефти?
— Что?..
— Я спрашиваю, дизельное топливо делают из нефти?
— Ну дык… Из чего ж его еще делать?
— Тогда тоже годится. Хоть бензин, хоть керосин, хоть мазут, хоть дизельное топливо.
Хоть бензин, хоть керосин, хоть мазут, хоть дизельное топливо. Любой нефтепродукт подойдет.
— Геныч, Валерыч, тащите! — скомандовал Колобков. — А для чего оно нам, кстати?