— Я выполнил уговор. Человек, о котором вы спрашивали, хочет с вами встретиться.
Плохо соображающий Чертанов машинально перевел.
— Ну и отлично, — кивнул Колобков, переминаясь с ноги на ногу. — Когда его ждать?
— Он не придет сюда. Он хочет, чтобы вы пришли к нему.
— Нахал какой. Ладно, мы не гордые, можем и сами в гости зайти. Где у этого типа хата?
— Он не хочет, чтобы вы приходили к нему домой. Он хочет встретиться с вами в другом месте.
— Ну рожай уже шибче, а? — простонал Колобков. Ему ужасно хотелось в туалет. — Куда приходить?
— В театр Кильяни. Завтра, на дневном представлении. Тот человек велел передать вам этот пропуск. Покажите его швейцару. Швейцар проведет вас, куда нужно.
— Давай сюда.
— Вначале я хочу, чтобы ты тоже выполнил уговор. Я хочу получить деньги, которые ты мне обещал.
— Какие все жадные стали… — обиделся Колобков, копаясь в карманах. — Хочет он… тоже мне, мальчиш-хотиш нашелся… На слово уже никто не доверяет… да на, подавись, крохобор!
В другое время он бы еще потянул резину, потребовал бы дать гарантии, что этот билет в театр — не просто обычный билет в театр, купленный в кассе за пару медяков. Но мочевой пузырь все настойчивее напоминает о себе, в голове шумит, а глаза слипаются. Хочется как можно быстрее добраться до белого друга, а потом завалиться на койку и спать… спать… спать…
Глава 10
Утро для Колобкова наступило рано. Даже раньше, чем рассвело. За время, проведенное на Эйкре, земляне попривыкли к сорокавосьмичасовым суткам, но биологические часы до сих пор немного барахлят. Обитатели этого мира спят часов шестнадцать-семнадцать, а потом часов тридцать бодрствуют, но экипаж «Чайки» пока еще не полностью вошел в такой ритм.
Проснувшись, Колобков включил ночник и тихо застонал. Такое чувство, словно в глаза насыпали песку. Проклятый кашинг оказался еще и злопамятным.
Перегнувшись через спящую супругу, Колобков взял с тумбочки стакан с темно-сиреневой жидкостью. Еще немного кашинга. Клин, как известно, вышибают клином.
Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался.
Сделав несколько глотков, Колобков заулыбался. Стало заметно легче. Это, конечно, не рассол и не кефир, но для начала сойдет. Надев деревянную ногу, Колобков поплелся в гальюн, мурлыкая сочиненную экспромтом песенку:
Если рано утром
Выпил рюмку водки,
Будешь ты веселый
Це-лый день!..
Ополоснув лицо холодной водой, Колобков уставился в зеркало и внутренне содрогнулся. Рожа помятая, в глазах набухли кровавые прожилки, щетина на щеках выглядит даже непригляднее обычного. Борясь с искушением завалиться обратно в постель, Колобков зашарил взглядом по раковине. Бритва куда-то запропастилась.
— Зинулик, ты мою бритву не видела? — высунулся из двери любящий муж.
— Ум-м… — невнятно промычала супруга.
— Ну если опять чертов хуймяк спер!.. — скрипнул зубами Колобков. — Прибью падлу толстощекую!..
К счастью для Лайана Кграшана, через пару секунд Колобков вспомнил, что в прошлый раз брился в другом гальюне и забыл бритву там.
За завтраком Света очень внимательно рассматривала билет, полученный от Двухголового. Аккуратно обточенный деревянный цилиндрик с красной восковой печатью, на ней — несколько значков. Ничего общего с привычными картонными прямоугольниками.
— Дядя Сережа, что здесь написано? — спросила Света у Чертанова.
— Лимонная ложа, — коротко перевел тот. — Больше ничего.
— Лимонная ложа? — удивилась Света, вертя цилиндрик в руках. — И что это значит?
— В театре Кильяни десять лож для состоятельных гостей, — произнес сидящий рядом Лайан Кграшан. — Клубничная, Вишневая, Смородиновая, Персиковая, Грушевая, Розовая, Чайная, Апельсиновая, Малиновая и Лимонная.
— Спасибо. А откуда вы это знаете, господин Кграшан? — вежливо спросила Света.
— Я бывал в Порт-Вариусе раньше. Случалось мне и посещать представления в Кильяни.
— Правда? А что там за спектакли?
— Вчера в городе я видел афишу. Сегодня состоится представление балетной труппы.
— Балет? — заинтересовалась Света. — Ой, вот это должно быть интересно…
— Значит, пойдешь с папкой! — великодушно разрешил плюхнувшийся за стол Колобков. — Зинулик, а ты в театр пойдешь?
— Нет, давайте вы без меня… — устало махнула рукой Зинаида Михайловна. — Голова просто раскалывается… Опять мигрень разыгралась…
— Ну прими таблетку тогда, — забеспокоился супруг. — И в койку обратно ложись. А мы на балет пойдем. Мы со Светочкой и… Серега, ты идешь, мне переводчик понадобится…
— Ясное дело, — кисло проворчал Чертанов.
— Значит, мы со Светочкой, Серега и…
Взгляд бизнесмена пару минут бегал между Геной и Валерой. Колобков никак не мог решить. Немного подумав, он пожал плечами, выудил из кармана монету и подбросил ее, ловко ловя на запястье.
— Решка. Валерыч, идешь со мной. Геныч, остаешься на хозяйстве.
Телохранители молча кивнули.
— Еще кто хочет? — обвел стол взглядом Колобков.
— Гюнтер? Фанька? Братва лихая?
Больше никто не заинтересовался. Балет — это не кино. Кому интересно смотреть на танцующих папуасов?
Разумеется, общественного транспорта в Порт-Вариусе не оказалось. Даже рикш. Этот огромный город процентов на восемьдесят — трущобы. Дома большей частью построены вкривь и вкось, окон нет вообще. Благо при эйкрийской физике с ее тепорием окна не особенно и требуются — днем светло даже в подземельях.