Близнецы переглянулись и одновременно выкинули вперед ладони. Вадик — «ножницы», Гешка — «бумагу».
— Тебе идти, дятел.
— Заткнись, козлодой…
Гешка ушел… и пропал. Надолго пропал. По меньшей мере минут на пятнадцать.
Надолго пропал. По меньшей мере минут на пятнадцать.
Вадик довольно быстро пожалел, что выиграл — в отсутствие брата ему досталась вся головомойка. Рвущийся на волю отец не переставал твердить, что дети у него лодыри и бездельники, причем совершенно непонятно — в кого они такие уродились.
В конце концов братишка вернулся. Но не один, а с матерью. Зинаида Михайловна постучала в дверь и спросила:
— Петя, ты там?
— Да. Бумагу принесла?
— Прости, Петя, нету. Кончилась. На всей яхте кончилась.
— С какого вдруг кончилась?! Много же было! Мы много брали!
— Так ты же почти всю маме оставил. Забыл, что ли?
— А-а-а… — задумчиво протянул Колобков.
Он и в самом деле забыл. Забыл, что дражайшая Матильда Афанасьевна, покидая яхту, прихватила с собой львиную долю туалетной бумаги. И еще много чего из хозяйственных принадлежностей — моющие средства, зубная паста, мыло, добрая половина корабельной аптечки…
Колобков ничуть не возражал — разве подобные мелочи способны омрачить величайшую радость в жизни?
Но вот теперь бумага закончилась. И Колобков сожалеючи подумал, что поступил несколько опрометчиво.
— А чем подтираются местные папуасы? — задумчиво произнес он.
— Да я не знаю… — смутилась супруга.
— Листьями, травой или просто руками, — сообщила подошедшая на шум Стефания.
— Хы. Хы. Руками — это как-то не сильно круто… — крякнул Колобков. — Это даже как-то западло…
— И что делать будем?
— Как что?! Найдите мне что-нибудь! Неужели совсем никакой бумажки на борту нету?! Газетку какую-нибудь притащите, или салфетку!
— Салфеток тоже почти не осталось, — мрачно заметила Зинаида Михайловна. — Как эти три старичка пачкаются — никаких салфеток не напасешься…
— Найдите мне что-нибудь! — громко повторил Колобков.
Поиски туалетной бумаги затянулись. Вопли главы семейства разносились по всей яхте, в то время как жена, дети и свободные от вахты члены экипажа бегали сломя голову, ища хоть что-нибудь.
Не все, правда. Чертанов по-прежнему сидел за компьютером, бурча себе под нос, что подтирать начальству задницу не входит в обязанности админа. Света лежала на своей кровати, безуспешно пытаясь собрать разбегающиеся перед глазами буквы. Отцовские вопли очень отвлекают.
Зато Стефания включилась в развлечение с большим азартом. Она встала под дверью гальюна, хитро сузила глазки и начала предлагать мающемуся Колобкову все блага земные. В данном случае сводящиеся к тысяче рулонов самой лучшей туалетной бумаги с приятным запахом и вкусом. Более того — она, чертовка первого ранга, собственноручно вытрет уважаемому клиенту все, что нужно.
В обмен на душу, разумеется.
Колобков на некоторое время даже призадумался. Но потом все же решительно отказался, заявив, что оно того не стоит. Гюнтер Грюнлау, относящийся к этим вопросам не так легкомысленно, как его русский друг, уже все уши прожужжал — сделки с дьяволом до добра не доводят.
В поисках вожделенной бумаги Зинаида Михайловна заглянула в судовую прачечную. Ничего подходящего она там не нашла, зато обнаружила трех мудрецов.
Ничего подходящего она там не нашла, зато обнаружила трех мудрецов. Госпоже Колобковой пришла мысль, что можно попросить великих волшебников бумагу наколдовать… но она тут же эту мысль отвергла.
Эта троица действительно способна наколдовать все, практически все… кроме того, что действительно нужно.
К тому же в данный момент они очень заняты. Бальтазар и Мельхиор изо всех сил стараются запихнуть спящего Каспара в стиральную машину. Так что с этой стороны помощи ожидать не приходится.
Колобков тем временем пристукнул об пол деревянной ногой. Еще раз. Потом еще раз. Получилось некое подобие ритма. Колобков хмыкнул, поднял кверху указательные пальцы и принялся напевать:
— Эх, хорошо в стране советской жить!.. Эх, хорошо и спать, и есть, и пить!.. Эх, хорошо и пить, и есть, и спать!.. А потом все повторить опять!..
— Папка, ты там? — перебил песенку тонкий голосок.
— Ольчик, золотце мое! — обрадовался дочери Колобков. — Ты папе бумажку принесла?
— Бумажки нет. Зато я памперс нашла. Не знаю, откуда он тут взялся. Тебе памперс подойдет?
Колобков тихо вздохнул. Потер лоб и терпеливо произнес:
— Дорогая Ольга Петровна. Возьмите, пожалуйста, свой памперс и наденьте его… да куда хотите, туда и наденьте!
— Куда мне его надеть-то? — обиделась Оля.
— Доченька моя любимая, — просюсюкал любящий отец. — Тебе в самом деле в одиннадцать лет нужно объяснять, куда детям надевают памперсы? На хуймяка своего надень!
— Ладно, тогда я его дедушке Каспару отдам, — решила Оля. — Ему пригодится.
— Да, ему-то уж точно пригодится… — не мог не признать Колобков. — Он в прошлый раз всю палубу… да, ему пригодится…
Оля убежала. Колобков раздраженно заколотил в дверь кулаком. Снаружи послышался голос Гешки:
— Пап, мы нифига не нашли. Так что ты давай, руками работай.
— Сын, ты не осатанел — родному отцу такое предлагать?! — возмутился Колобков. — Неужели совсем ничегошеньки не нашли?! Даже газетки никакой?!