— Очень мило, — проворчал Леший. — Это что ж, теперь по грибы-ягоды и не сходишь, чтобы ты из-за куста в спину не залепил?
— Не придуривайся, — хладнокровно отрезал Лихобаб. — Прекрасно ведь понимаешь, какие ситуации я имею в виду? Когда вы не с лукошком за грибами ходите, а со стволом подмышкой или за пазухой подсматриваете за мной, за моими друзьями, вообще без дела шляетесь по моим местам. Теперь все предельно ясно обозначено, а? Не слышу?
— Ясно…
— Больше душеспасительных бесед не будет. Слово даю. Если что — прилетит свинец в медно-никелевой оболочке неведомо откуда — и весь сказ… Договорились?
— Договорились…
— Ну, тогда мотайте отсюда, кладоискатели… Что ты ждешь? Чтобы я еще вам и стволы вернул? Леший, я что, на идиота похож? Обойдешься… Ну?
Он стоял неподалеку от двери, положив карабин на сгиб локтя в лучших традициях голливудских фильмов, а кладоискатели один за другим, угрюмой вереницей тянулись мимо него: Маича Петрович, с распухшей физиономией вурдалака, прошмыгнул, ни на кого не глядя, морщась от боли, оба племянничка, наоборот, на прощанье зыркнули-таки звероватыми взглядами типа «еще посчитаемся».
Леший, как и следовало от него ожидать, прошествовал с гордо поднятой головой. «Следовало отдать ему должное, — подумал Смолин, — мужичок не из слюнтяев…»
Лихобаб бесшумно выскользнул следом — наверняка хотел убедиться, что разбитый противник организованно отступает, а не замыслил реванш (хотя какой может быть реванш в такой ситуации?). Оставшись тет-а-тет с Ингой, Смолин подошел, присел на краешек постели, погладил случайную спутницу жизни по голове и спросил со всем участием:
— Сильно испугалась? Ты прости, не было времени за всей этой каруселью тебя утешать…
— А меня не надо утешать, — сказала Инга, гордо выпрямившись. — Я в порядке. Я как-никак репортер, ко всему нужно быть готовым, мало ли куда и к кому еще забросит…
Голос у нее порой предательски подрагивал, мордаха была в засохших дорожках от слез, но она старательно держала марку, чем вызвала внутреннее одобрение Смолина, в воспитательных целях так и не переведенное в устные комплименты.
— Молодец, — сказал он, взъерошив ей и без того растрепанные волосы, — настоящая боевая подруга бродячего антиквара…
— Яковлевич! — позвал его Лихобаб из сеней. — Пойдем почирикаем на утренней прохладе?
Следовало ожидать… Смолин вышел, оставив ружье в комнате. На улице было почти светло, прохладно и пронзительно тихо.
— Ушли? — спросил Смолин.
— А что им остается… Леший мужик умный.
— Думаешь, отвяжется?
— Да нет, конечно. Но ходить будет на цыпочках и мельтешить под носом не станет.
Как-то не тянуло вдумчиво выспрашивать, всерьез Лихобаб давал обещание или просто припугнул. Совершенно не тянуло Смолина лезть в чужие непонятные дела, которые он собирался вскорости оставить далеко за спиной…
Искоса глянув на него, Лихобаб усмехнулся:
— Значит, и ты, Вася, ищешь золотишо? А на вид вроде мужик серьезный, обстоятельный и умом не обижен… Такие клады искать — все равно что иголку в стоге сена…
— Да не ищу я ничего, — сердито сказал Смолин.
— Ну? — иронически бросил Лихобаб. — Может, ты и впрямь мирный газетный фотокор? У которого при себе нет никаких хрупких профессиональных причиндалов, над которыми настоящий фотокор трясется?
— Я — мирный торговец антиквариатом, — сказал Смолин, подумав. — И мне, в самом деле пришлось делать ноги из Предивинска… потому что одна тамошняя сука вздумала мне подсунуть гнилой товар, а когда я это обнаружил, пытались примитивно отобрать деньги… Вот тебе и правда, она же истина. Ну да, я нашел энкаведешников. Тех самых. Обрыв речка подмыла… А когда ты рассказал про бабку… Согласись, глупо было бы не устроить от безделья маскарад. Ни прибыли, ни убытку…
— И что бабка?
— Чудит бабка, — сказал Смолин.
— Понятно… Ну а что, дальше искать будешь?
Смолин повернул голову и глянул ему в глаза:
— Что, будешь и меня предупреждать? В тех же формулировках?
— Да нахрен ты мне сдался, откровенно-то говоря, — сказал Лихобаб лениво. — Я золота не ищу, мне оно без надобности.
— Я золота не ищу, мне оно без надобности. Берись, коли охота. Считай, что я тебе выписал лицензию на мой район… про который ты уже слышал, так что границы представляешь. Только с одним-единственным условием…
— Половину?
— Ох, Вася, мало мне было Лешего… Условие будет такое: если ты, болтаясь по тайге, найдешь что-нибудь другое , немедленно дашь мне знать. Антиквар, говоришь? Это где-то даже и хорошо, имеешь, надо полагать, некоторый опыт обращения с находками…
— Что — другое?
Лихобаб, щурясь, пускал дым колечками.
— В сорок четвертом в этих местах упал самолет, — сказал он наконец. — «Б-25» «Митчелл». Американский легкий бомбер, лендлизовский. С Аляски перегоняли. Ты ведь в курсе, что в войну через нашу губернию проходила трасса перегонщиков?
— Обижаешь. Всякий антиквар — историк немножечко, или, вернее говоря, краевед…
— Ну вот, — продолжал Лихобаб, — тогда должен знать, что самолеты иногда падали, пропадали, отысканы далеко не все… Тем более что искали не всегда старательно.
— Слышал. Брильянты какие-нибудь?
— Горе ты мое, — поморщился Лихобаб. — Ну откуда брильянты… да и вообще что-то ценное на стандартном военном самолете с Аляски? Тут все гораздо интереснее пошлых брильянтов и прочего мусора… Понимаешь, перегонщики почти всегда были наши, но на том бомбере летел американец. Штурман. Зачем-то именно так понадобилось… У американца был папа — в те времена мелкий бизнесменчик. Только с тех пор прошло шестьдесят с лишним лет. Семейка здорово поднялась — нефть, авиастроение и все такое прочее. Короче говоря, двоюродный внучек того штурмана сейчас — сенатор США, крепкий миллионер и парень с амбициями, намеренный прыгнуть еще выше. Если самолет найдут и останки героического дедушки торжественно перевезут в Штаты для подобающего захоронения в Арлингтоне, это… Объяснять дальше?