— Это какое? — искренне удивился Смолин.
Леший скупо усмехнулся:
— Пашенька к тебе подходил вплотную, — он кивнул на парнищу с ТТ. — Как ему и было предварительно велено, пистолетик держал за поясом совершенно небрежно, так что выхватить его у Пашеньки — что два пальца… Будь ты отставным суперменом наподобие Водяного — хваток, паразит! — ты бы, я так прикидываю, непременно использовал бы шанец , пистолетик у Пашеньки в два счета выхватил, чего доброго, в заложники бы Пашеньку взял, его же собственную дуру ему к головушке приставив, начал бы от нас домогаться оружье бросить и сдаться на условиях почетной капитуляции… а то и без всякого почета… И начал бы выдрючиваться, как в кино — по потолку бегать, калечить нас, убогих, всякими домашними предметами… Правильно я рассуждаю, а? Умной я, Вася?
— Не без того, — сказал Смолин с невольным уважением. — Умной. А раз так… дура у Пашеньки наверняка была без патронов?
— Ясно, — ухмыльнулся Леший, — без патронов… Значит, Вася, ты не из отставных суперменов будешь… Уже чуточку легче. А чем занимаешься, не подскажешь? Любопытно мне…
— Кручусь, — сказал Смолин. — Как еврею и положено.
— Понятно… Подумаем дальше, опять же вслух… И на зоне ты бывал, друг Вася, я так прикидываю… Вон у тебя наколочка, недурственно сделанная, — он задумчиво протянул: — Один на льдине, ага… Это ж нелегко, Вася?
— Ну, что делать, — развел руками Смолин, — зато — жизненная позиция…
— Резонно, — кивнул Леший. — Наколочка у тебя, я пока что вижу, единственная… Ходок сколько?
— Две, — сказал Смолин чистую правду.
— А когда последний раз откинулся?
— Да уж лет двадцать как.
— Ага, — сказал Леший бесстрастно.
— То есть, я так прикидываю, не блатной… Ну, мало ли как людей жизнь вертит…
— А вы-то сами? — с интересом спросил Смолин. — Под рубахой, конечно, может сплошной «синий Эрмитаж» оказаться, но на руках я что-то партаков не вижу… Бывали у хозяина ?
— Самое смешное, как и ты, Вася — два разочка, — сказал Леший без малейшей заминки. — Как и ты, последний раз откинулся давненько. Влипал по молодости, чего там… Как и ты, ага? В общем, я так вижу, блататы среди присутствующих нет… И ладненько, откровенно-то говоря.
В его голосе сквозили непритворные брезгливость и пренебрежение. Смолин усмехнулся:
— Не любишь блатарей, Леший?
— Терпеть ненавижу, — согласился Леший. — Беспредельщиков — за беспредел, а так называемых «правильных» за то, что придумали эти самые понятия, то бишь закон, которому обязаны подчиняться все до единого, от Калининграда до Сахалина. Тут у меня с ними крепкие идейные разногласия. По моему глубочайшему убеждению, никто не должен создавать некие законы, обязывающие всех и на огромном пространстве. Хватит нам и одного государства с его законами, нехрен лишние придумывать, иначе от законов не протолкнуться… Твердые законы, Вася, нужны для ма-аленькой такой компании, как в песенке поется. Чтобы эта ма-аленькая компания, намертво спаянная своими собственными законами, воевала против всего мира. Вот тогда и будет ей счастье и богатство…
— Анархизм, а?
— В чистом виде, — преспокойно, без заминки ответил Леший, выказывая тем самым некоторое знакомство с помянутым учением. — А почему б и нет? Вот посмотри на нас, грешных. Петенька с Пашенькой мне родные племянники и, за отсутствием родных детушек, все равно что сыночки. Маича Петрович… ну, он со мной так давно повязан с тех пор, как откололся от соплеменников, что опять-таки — будто член семьи. Вот этим мы и повязаны намертво — узами , а не блатными понятиями, государственными законами или шкурным интересом. И такая командочка на что угодно способна… Веришь?
— Верю, — сказал Смолин, уловив неприкрытый намек, точнее угрозу.
— А вот объясни ты мне, Вася… — сказал Леший и поднял за ремень над столом наплечную кобуру. — Человек ты вроде битый и огни-воды прошедший, что ж гуляешь с такой игрушкой?
Смолин охотно ответил чистую правду:
— Да понимаешь, Леший, сам я никого убивать как-то не собирался и, соответственно, пули в свой адрес тоже не ждал. А игрушка, согласись, убедительная. Человек с мозгами на нее очертя голову не полезет — а шизика или укуренного и настоящим пулеметом не остановишь…
— Резонно, — кивнул Леший. — Вот сидим мы, мирно беседуем, и чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что ты, Вася, человечек с мозгами. Это хорошо. Для всех хорошо… Вот скажи ты мне: отчего ты не спрашиваешь, что нам тут нужно?
— Жду, — сказал Смолин. — Угадать с ходу все равно не получится, я мыслей не читаю. Ты пока что, Леший, себя предъявляешь мне и девочке, понять даешь, какой ты весь из себя чугунный монумент…
— Хамишь?
— Да ничего подобного, ты ж умный, — сказал Смолин. — Просто констатирую факт. Тебе сейчас, как любому, нужно впечатление произвести…
— Ну и как, произвел?
— Произвел, — серьезно сказал Смолин, — чего уж там… Так, может, и к делу помаленьку? Зачем-то ж вы сюда приперлись, уж не за нашими скудными пожитками… Что-то плохо мне верится, что шли вы наугад по тайге, увидели избушку и решили в нее завалить, покуражиться…
— И ты тоже умной , — благосклонно кивнул Леший.
— К тому же от страха, по себе знаю, соображение работает острее… Действительно, кому твои пожитки нужны… И кто сюда случайно забредет… Денежек у тебя — кот наплакал…