— На него тоже есть акт экспертизы. Практически все представленные образцы признаны холодным оружием… Кому оно принадлежит, Василий Яковлевич?
— Мне, — ответил Смолин с тем же туповатым выражением лица. — А что, по этому поводу могут быть какие-то претензии? Мне адвокат давно растолковал все подробно: ни хранение, ни даже перевозка холодного оружия уголовным деянием не считаются. Я ж им не торгую и, боже упаси, не изготавливаю.
— Значит, все перечисленное в акте…
— Моя собственность, — сказал Смолин. — Надарили кучу в свое время, знали мою слабость… Кто в точности, уж и не упомнишь, столько лет прошло…
— Вы коллекционер?
— Я-то? — пожал плечами Смолин. — Отроду ничего не коллекционировал.
— Зачем вам тогда столько сабель и прочего? Если вы не коллекционер? Существуют строгие правила экспонирования коллекций…
— Да говорю же, никакой я не коллекционер, — сказал Смолин преспокойно. — Просто… Я тут домик купил наконец, вот и обустраиваю. У каждого свои причуды. Мне захотелось, чтобы на стене в кабинете висело штук двадцать сабель. Столько раз в кино видел, в замках всяких лордов… Но это ведь еще не означает автоматически, что я сразу уж «коллекционер». Вот вы мне скажите: есть в кодексе, вообще в законах точное, юридически выверенное, четко сформулированное понятие «коллекционер»?
Кияшко наконец-то подняла на него глаза, помолчала и с некоторым удивлением призналась:
— Что-то не припомню… А ведь в самом деле…
Смолин самым циничнейшим образом ухмылялся — понятно, про себя. Действительно, существовали особые регламенты, касавшиеся оружейных коллекций. Но не существовало точного, юридически выверенного, четко сформулированного понятия «коллекционер». А потому не было в природе юридической закавыки, позволяющей навесить ярлычок, вот этот — именно что коллекционер, а тот — просто-напросто стену украшает старыми шпагами красоты ради…
— Знаете магазин «Рукоделие»? — спросил Смолин. — Ну вот… в витрине куча старинных утюгов, прялок и прочего. Добрую половину, кстати, хозяйка у меня покупала. И что, ее можно назвать коллекционером? Это просто интерьер . Вот так и со мной обстоит. Никакой я не коллекционер, просто хочу, чтобы в кабинете было красиво… Если я, с точки зрения закона все же «коллекционер», так и объясните…
Она отмахнулась:
— В конце концов, это не мое дело… Значит, все перечисленное в акте принадлежит вам?
— Ага.
— А с какой целью вы все это держали в магазине?
— Ну уж не для продажи, конечно, — сказал Смолин спокойно. — Я, понимаете ли, через месяц планирую дом закончить, развесить все, расставить… Есть хороший мастер, который быстро, качественно и недорого все реставрирует — что опять-таки законам не противоречит. Ножны покрасить, рукоять укрепить, чтобы не болталась, винтик вставить… Реставрация, одним словом. А то половина вещей такие убитые… Почистить, чтоб блестело, а то и никелировать…
— А координаты мастера дать можете?
— Пожалуйста, пишите. Он легально работает, кузнец с лицензией…
Координаты можно давать смело, никого не подводя: Паша-Молоток человек свой, все подтвердит в лучшем виде…
— Парнишку жалко, — заметил Смолин, когда в процессе обозначилась некоторая заминка.
Он легально работает, кузнец с лицензией…
Координаты можно давать смело, никого не подводя: Паша-Молоток человек свой, все подтвердит в лучшем виде…
— Парнишку жалко, — заметил Смолин, когда в процессе обозначилась некоторая заминка. — Вы уж скажите по секрету, какие перспективы? Ведь глупость совершеннейшая, если подумать…
— Перспективы… — Кияшко Н. В. покривилась, будто лимона щедро откусила. — У меня и так дел невпроворот, а тут еще подсовывают такое… — спохватившись, она приняла официальный вид: — Прочитайте и напишите вот здесь: «Мною прочитано и с моих слов записано верно»… Если у вас есть замечания…
— Да нет, — проворчал Смолин, — все правильно… Где, здесь?
— И внизу каждой страницы поставьте… ну, как букву «зет».
— Интересно… — сказал Смолин, притворяясь, будто рисует эти «буквы зю» впервые в жизни.
…Покидать здание, будучи отправлен восвояси, он не торопился — срочных неотложных дел не было, все только что происшедшее следовало обдумать в темпе вальса. Он стоял у выходившего на широкий двор окна, хмуро наблюдая, как здоровенные ребята с резиновыми аргументами на поясе выгружают без особых церемоний из старенького «лунохода» табунок щупленьких субъектов среднеазиатского вида: ага, опять, надо полагать, незаконных мигрантов наловили…
Итак… Судя по первым впечатлениям, дознаватель Кияшко Н. В. и впрямь является той, за кого себя выдает: то есть до предела замотанной, усталой бабой, вынужденной ежедневно перелопачивать чертову уйму казенных бумаг, значительная часть коих яйца выеденного не стоит, потому что посвящена пустякам, формализму . Девятый вал канцеляриста, какого в любой системе выше крыши…
Конечно, все это теоретически может оказаться хитрейшей игрой, а Кияшко Н.В. — великолепной актрисой, блестяще изобразившей замотанную жизнью и ненужной работой простую русскую бабу. С ментами нужно держать ухо востро и не вестись на то, как они выглядят …
Вот только у Смолина был достаточно богатый опыт общения со всевозможными операми-кумовьями — достаточный, чтобы полагаться на чутье, интуицию, нюх. Все вышеперечисленное как раз прямо-таки кричало, что верны именно первые впечатления. Что с дознавателем все обстоит именно так, как он сейчас думает: дело это она воспринимает исключительно в качестве досадной обузы, прекрасно осознавая его ничтожность и тягомотные перспективы. Премиальных ни рубля не получит, а вот времени и сил на пустяшные бумаги убьет массу…