— Но ведь была же причина, — сказал я.
— Вероятно, вероятно, — загадочно отозвался Аспарагус, оглядывая меня и почесывая подбородок. — Ну все, идем. Идем, идем, идем! Да, сначала надеть кольчугу. А где твоя палица?
Я объяснил где.
— Плохо. Мы, конечна, изначально не собирались прибегать к насилию, но обороняться от Неожиданных Опасностей как-то надо!
Я ответил, что при необходимости вырву из земли какой-нибудь дуб.
— Ты можешь, — хмыкнул кот и повел меня вперед. Аспарагус вышагивал как порядочный на задних лапах и держал карту перед собой.
Мне пришлось отстать, соизмеряя свои шаги и темп ходьбы с кошачьими, но все равно, при первой же возможности я обгонял его на пять корпусов. Приходилось возвращаться и начинать заново. В конце концов, котяра завопил, чтобы я остановился. Бедняга умаялся бегать за мной и сверкал глазами в знак того, что тактику следует изменить.
Мы изменили. Аспарагус вскарабкался мне на плечо и устроился там самым лучшим образом. Теперь, по его заверениям, чтобы осматривать окрестности, у него не было необходимости всякий раз забираться на дерево.
— Итак, вперед, тролль! — Аспарагус полководчески взмахнул лапкой. Карта таинственно зашелестела. Мы двинулись дальше. Кот показывал, где поворачивать, а мне оставалось только исполнять его приказы.
Как говорят в сказках — долго ли, коротко ли, но мы дошли до упомянутого старого дуба и остановились на привал. Привалились к дубу, перекусили. Меня беспрестанно что-то мучило, и вскоре я понял, что беспокоюсь за свою невесту. Прямо извелся.
Набив брюхо копченой селедкой, Аспарагус порассуждал некоторое время о мистике, Избранных, неотвратимости выбора судьбы и прочем, таком же интересном. Я слушал его в четверть уха, а сам глазел по сторонам и напрягал слух. Мне казалось, Бьянка вот-вот выступит из-за деревьев и как скажет что-нибудь и сразу станет ясно — жизнь продолжается.
Я сидел, прислонившись к дубовому стволу спиной, и надо мной росла тоненькая веточка. И вот в один прекрасный момент на веточку села маленькая, крохотная птичка. Вначале я не обратил на нее внимания, но потом меня точно стеганули плеткой-семихвосткой.
Птичка что-то говорила. Птицы вообще склонны разговаривать сами с собой, и ничего такого здесь не было, кроме одного обстоятельства.
Я понимал, о чем речь. Вот как звучали ее слова:
— Толстый, толстый, страшный тролль! Посмотрите на него! Расселся! Мы таких видали уже! Не удивишь, не удивишь!
— Аспарагус, — шепнул я коту, который развалился в траве с западной стороны от меня.
— А? Я не трогал сметану! Это не я! — Аспарагус подрыгал всеми конечностями и уставился на меня: — Уф, это ты. А мне приснилось, что… ладно…
— Тише! — сказал я, стараясь не шевелиться и не спугнуть птичку.
А мне приснилось, что… ладно…
— Тише! — сказал я, стараясь не шевелиться и не спугнуть птичку.
— Ты чего?
— Тсс! Она может улететь!
Кот поглядел по сторонам:
— Тебе голову напекло? Кто она? Мы тут одни!
Мне пришлось довольствоваться жестами. Птичка все тараторила всякую несуразицу, а я исполнял пантомиму, пугавшую кота все сильнее.
— Боги, он сошел с ума! — воскликнул Аспарагус. — Амулет вышиб из него последнее серое вещество!
— Сам ты сошел!
Наконец мы нашли общий язык, и кот воздел очи к ветке, где сидела пичуга.
— Она разговаривает. Я ее понимаю!
— Да ты что!! — Аспарагус подпрыгнул. — А что она говорит?
— Не веришь?
— Мм…
— Наверное, это все Амулет, — сказал я.
— Точно, он самый, чтоб мне мышей в глаза не видать! Ну-ка подожди!
— Только осторожней.
Кот полез наверх, используя меня в качестве лестницы, и остановился в районе головы, наблюдая за птицей.
— Чтоб мне окочуриться! — шикнул котяра. — Я тоже ее понимаю! Надо сказать, она просто дура!
Я не успел дать свой комментарий, а Аспарагус уже прыгнул. Птичка пискнула и оказалась в его лапе.
— Вот так, — сказал кот, слезая на землю. — Похоже, она никогда не видела представителей моего племени.
— Должно быть, в этом лесу совсем нет кошек, — ответил я. — Что ты собрался делать?
— Не знаю.
— Не ешь. Вдруг она нам на что сгодится.
Птичка перепугалась, как воришка, застигнутый на месте преступления, и вертела головкой, пытаясь придумать алиби.
— Ну-ка, красотка, отвечай, что ты тут делаешь! — Аспарагус поднес бедняжку к своей морде — для большего устрашения. — Шпионишь? В чью пользу? Чего замолчала?
— Я не шпионю, не шпионю, не шпионю!
— А что?
— Просто сижу на веточке. Нельзя?
— Откуда ты знаешь наш язык?
— Какой язык?
— Аспарагус, она не знает, просто мы ее понимаем из-за магии Амулета.
— Думаешь, я дурак? Еще неизвестно, что она замышляет…
— Аспарагус…
— Кто твои сообщники, птица?
Она не поняла. В ее лексиконе такого слова, кажется, не было.
— Оставь, Аспарагус. Давай лучше спросим, видела ли она где-нибудь поблизости троллей!
Кот задумался. Мысль, посетившая меня, пришла наконец и ему.
— А ведь ты прав, громила. Не зря Амулет наделил нас способностью понимать язык животных. Надо будет проверить на других. Если рассудить здраво, то птицы в этом лесу повсюду, и если завербовать их, можно получать сведения обо всем, что происходит, даже не сходя с места!
— Тебе надо быть финансовым воротилой, — сказал я. — Ты добьешься большого успеха и заткнешь весь торговый люд за пояс!