— Итак! — сказал я громко, услышав слабый треск одного из оконных стекол. — Кто-нибудь объяснит мне наше положение? В особенности мое! Эй, кто-нибудь слышит меня? Понимает, о чем я говорю? Ау!
Несколько раз повторив «ау», я проверил свое новое звучание. Голос мой лился свободно, глубоко. Я бы сказал: исполински и могуче! Эхо его гуляло по дому волшебника, заставляя дрожать все, с чем сталкивалось на своем пути. В моей нынешней странной метаморфозе это был единственный положительный момент, ибо от заикания я всегда страдал гораздо больше, чем от тупости. Все тролли тупые, но заики — считаные единицы.
Чиквасор, Бьянка и Рофиррик сидели рядком на диване. Я не был сделан из прозрачного льда или стекла, но все трое как-то умудрялись глядеть сквозь меня. Вот так новости, вот так положеньице!
Нависнув грозной тенью, я пощелкал пальцами у них перед глазами и никакой реакции не добился.
— Да вы что, совсем одурели, что ли? Это шутка? Не надо так шутить над бедным троллем… между прочим, я могу обидеться на то, что вы пытаетесь меня передразнивать! Вроде бы я ничего плохого вам не делал. Бьянка! Ваше… Ну то есть, госпожа, может быть, объяснение придет с вашей стороны?
Мои надежды были напрасны — объяснения не пришло. Глядя на принцессу, даже не подумаешь, что она человек из высочайшего общества. В эту минуту между ней и какой-нибудь деревенской дурочкой не было ни малейших различий. Будто подтверждая это мнение, Бьянка стала пускать пузыри из слюны.
Однако попыток привлечь их внимание и вернуть им разум я не оставил. Вспомнив один тролльский танец, какой я видел однажды на празднике в Вороньем Глазе, я изобразил его в деталях. Изображал до тех пор, пока с потолка что-то не посыпалось. Пришлось остановиться, пока не произошла очередная катастрофа с моим участием. Также я прибег к следующим методам: щекотание ноздрей перышком, вынутым из диванной подушки, встряхивание, переворачивание вверх ногами, похлопывание по спине. Ничто из этого не помогло. Наибольшая реакция была от щекотания перышком. Чиквасор чихнул, Рофиррик тоже — показав из носа две зеленые гусеницы соплей, Бьянка захихикала и оттолкнула мою руку. Ох и нелегкая эта работа…
Пока мы таким образом развлекались, я взмок. Не хотелось прибегать к радикальным средствам — хотя бы ввиду очевидной хрупкости человеческих тел. Будь на их месте тролли, уж я быстренько отыскал бы способ привести их в чувство. К примеру, ничего нет лучше, чем огреть какого-нибудь мордоворота выдернутым из забора колом. Правда, для начала надо запастись ведром воды — тушить искры, которые полетят у него из глаз (прецеденты бывали — целые деревни выгорали дотла, хотя об этом говорят лишь легенды и сам я не видел). Или вот еще один метод. Взять полведра свежих мухоморов, полведра…
— Я вот все смотрю, когда тебе надоест или ты устанешь! — сказал чей-то голос, раньше незнакомый.
— Но, видимо, тролли вообще не устают.
Источник голоса сидел на каминной полке. Большой белый кот. С наглой мордой, какая бывает у подобных субъектов, питающихся свежей мышатиной.
Засомневавшись, я отвел взгляд, но кот поднял лапу и сказал:
— Разве ты не поумнел? Твои глаза тебя не обманывают!
— Откуда ты взялся?
— Меня зовут Аспарагус, и я тут живу. Магистр Чиквасор мой хозяин.
— Ну дела!
— Многие кошки в нашем мире хозяев не имеют. Я — одно из счастливых исключений. Как тебя зовут?
— Фплиф из Вороньего Глаза.
Я вспомнил, как тяжело это мне раньше давалось, и снова немного порадовался перемене.
— Уже лучше, — кивнул кот. — Хотя бы что-то понятно.
— Кому? Я лично ничего не понимаю.
— Неудивительно.
Недавно кот сказал, что я поумнел, но теперь мне так не казалось. Кто-то в этой гостиной явно слишком умничал. Это, конечно, не ваш знакомый тролль и не троица полудурков. Остается котяра с торжественным именем Аспарагус.
— И что дальше? — спросил я.
— Вижу, ты понятия не имеешь, что происходит.
— Ты прав. Жду не дождусь, когда кто-нибудь меня просветит.
— Знаешь, тролль, в кошачьей жизни не так часто выпадают подобные моменты. Когда ты можешь посмотреть свысока на созданий, которые в несколько десятков раз больше, чем ты, и которые обычно взирают на тебя, словно ты всего лишь наглая образина, ворующая сметану и масло.
Я моргнул.
— А что — это не правда?
— У меня тоже есть душа! — надулся Аспарагус. — Да-да, представь себе. И личность со своими слабостями и достоинствами.
— Да ну!
— Ну да. Я и говорю.
— И что из этого следует?
— То, что меня надо воспринимать со всей серьезностью. При сложившихся обстоятельствах мы должны быть внимательны друг к другу. Я был бессловесным существом, а теперь я говорящий кот… ну, во всяком случае, для тебя.
— Только для меня?
— Почти. Как бы я хотел, чтобы меня понимали все эти людишки. Тогда бы я высказал им все, что думаю! — Аспарагус проникся воинственным настроением и сделался похож на меховой шар. — Думаешь, почему кошки так любят царапаться? Да потому, что нас никто не слышит и слушать не хочет. У нас нет других способов бороться за свои права…
— Подожди, подожди, — сказал я. — Разве ты пришел поговорить об этом?
— В частности, и об этом, — ответил кот. — Ты против того, чтобы я занял свое положение в обществе?