Бывает, один тролль вспоминает какой-нибудь анекдот, а другой тоже его знает, только рассказывает по-другому. Об одном и том же, но по-разному. Я подумал, что это как раз тот случай.
Я решил, что подобный вывод слишком сложен для моих мозгов, и слегка испугался.
— А о неурожаях и других несчастьях, которые обрушились на Баркарию из-за меня, папаша мой тебе рассказывал? — спросила Бьянка.
Я вспоминал. Слишком долго.
— Да, наверное рассказывал. Все ведь знают, что это я виновата! Будто других причин для неурожая в королевстве отродясь не было! И вот… как только мамаша поняла, что я и есть причина всех прошлых бед и будущих, она свихнулась — теперь вот под надзором находится. А я при чем, скажите? Почему я должна нести ответственность за все без исключения? Мне не надо было их благословений и прочей судьбоносной муры: каждой принцессе нужна прежде всего любовь! А я была для предков не ребенком, а гарантией, что на старости лет они могут сидеть у камина и ничего не делать, взвалив на мои плечи королевство. Народ? Народ что — он сказки любит, так ему веселее живется. Ну а я? У меня должна быть своя собственная жизнь. С большой буквы «Ж». Вот такая моя судьбина, — добавила принцесса.
Я вздохнул.
— Кстати, о сказках, — сказала она. — Мамаша моя обожала читать их мне на ночь. Очень многие я слышала до того знаменательного момента, когда мой бунт принял открытую форму. Я знаю эту. Король говорит своей строптивой дочери, что отдаст ее первому встречному, если она не образумится. А так как его слово, как принято считать, тверже алмаза, обратного пути нет. У ворот замка появляется Первый Встречный, и тогда несчастной девочке ничего не остается, как стать поживой какого-нибудь неумытого мужлана… Но папаша-то знал, чем все это ему грозит. Сказать-то он сказал, свидетелей нашлась масса, однако не факт, что я дала бы забрать себя без боя. — Бьянка посмотрела на меня, я уставился в стену. — Они сунули свою будущую повелительницу в мешок, понимаешь? В мешок! Набросились посреди ночи, когда я не в состоянии была оказать сопротивление, и, связав, упаковали, будто я двадцать килограммов картошки! Ты можешь себе представить мои чувства? — В этом месте принцесса неожиданно расплакалась. Я заметил это, когда прошло уже некоторое время, в течение которого я боролся со сном.
Бьянка вынула платок. Платок всегда нужен барышням, когда начинается слезоотделение. Не помню, кто мне это сказал.
— И появился ты! Я думать не могла… в общем, я испугалась, потому что могло быть как в другой сказке.
— И появился ты! Я думать не могла… в общем, я испугалась, потому что могло быть как в другой сказке. Отнес бы меня егерь далеко в лес и оставил. И что бы там со мной было, Фплиф, я даже не знаю! Медведи, волки, чудовища разные, лесные ведьмы, привидения, лешие, русалки… Уму непостижимо!.. Не думаю, чтобы предки настолько оборзели, но в свете того, что они объявили меня виновницей всех бед, почему я должна им доверять? Они считали меня испорченной и капризной, а я только боролась за свою свободу. Папаша говорил: «В мое время принцессы такими не были!» А я ему: «Вот посмотри на первую в мое время!» Тогда его чуть кондратий не хватил! Ну как он все-таки мог? Зачем все это?
Мне показалось, что Бьянка плачет специально для меня. Ну не знаю, — вроде как для меня. Чтобы я чего-нибудь сказал.
Поднатужившись, я произнес:
— В-с-с-с-е… в п-п-пор-ряд-дк-ке!
Практически не запнулся, а это уже что-то! Для верности я улыбнулся. Бьянка посмотрела на меня, зареванная, хмыкнула и шмыгнула носом:
— В порядке? Думаешь, в порядке?
Я кивнул, потому что правда так думал. На сегодняшний день я не видел в нашем с ней положении ничего плохого.
— Эх, тролль, — сказала Бьянка, качая головой. — Что ж мы с тобой делать-то будем?
Если бы не данное королю обещание, я бы мог отнести принцессу обратно. Тогда бы моя невеста зажила своей прежней жизнью и окончательно свела с ума все свое окружение. Хорошо это было бы или плохо, не знаю. И для кого — тоже не берусь утверждать. Проклятие Непролазной Тупости — все-таки скверная штуковина. Так что на ее вопрос я не ответил.
— Ладно. Спокойной ночи, Фплиф. Извини еще раз.
Бьянка постояла и вышла, прикрыв створку двери. Я тут же уснул, свалившись на бок.
22
Выбравшись утром из сарая, я первым делом взглянул на горные вершины, наполовину скрытые дымкой. Очень было красиво, насколько я мог судить своими тупыми мозгами. Почти что как в моих краях. У бедного тролля не находилось слов, чтобы описать эту картину.
Таверна суетилась, слуги бегали взад-вперед. Лошади, люди, телеги, повозки, нарядные экипажи. Как я понял, новые постояльцы все прибывали.
Бац! Пятеро человек, работников Вузида, приволокли большую деревянную бадью с водой и поставили передо мной.
— Вам, — пискнул человек в фартуке. — Умыться, если желаете. И мыло с полотенцем.
Полотенец оказалось много, целый ворох. Все они были маленькими и кроились не под мои размеры. Довольный, дыша полной грудью, я сходил до ветра и вернулся, чтобы увидеть накрытый неподалеку от бадьи стол.
Все это было мило, и я растрогался. Люди обожают тех, кто побеждает чудовищ. Вот если б мне еще медаль вручили, совсем бы хорошо.